По земной жизни деликатно вела милая Майя Захаровна Дукаревич. Моего бесценного друга я называл своей духовной матерью, – она во многом помогла самоопределиться в жизни. Познакомился с нею в 1972 году, когда учился на рабфаке⁽¹⁾ философского факультета МГУ и активно влезал во всё интересное. Доцент кафедры эстетики Елена Андреевна организовала исследование на предмет выявления корреляции уровня культуры, образования и эстетического восприятия; главный вопрос исследования: от чего больше зависит эстетическое восприятие человека – от образования или от природных данных. На первом этапе контингенту от рабфаковцев до аспирантов предлагали тесты по выявлению эстетического восприятия. На втором этапе Майя Захаровна подвергала испытуемого обоймой разнообразных психологических тестов, включая прожективные тесты Роршаха и «ТАТ», – я первым и оказался подопытным. Тогда это было совсем внове. После тестирования Майя Захаровна рассказала мне всё обо мне. Привожу свою краткую запись её двухчасового изложения показаний тестов.

«Интуитивный, чёткий интеллект. Способность понять явление, определить его лицо без разложения на составляющие и анализа деталей. Главное желание – сразу понять явление в целом, без детализации. Затем уже на готовый каркас (систему) навешивает факты. Факты сами по себе интересуют мало. При необходимости, например, для доказательства явления, способен его разложить на составляющие и проанализировать.

Сильно развито художественное восприятие и художественное чутье. Резкое и удачное сочетание чёткого, направленного интеллекта и высокого художественного восприятия.

Доминантен, но не стремится к лидерству, как самоцели. Обладает сильной энергией. Это в сочетании с другими качествами выделяет из окружения. Тип лидера, хотя лидерство получается как бы нечаянно. Желания выдвинуться любой ценой, за счёт других – не проявляет.

Решения часто может принимать под влиянием эмоций, внутренних переживаний. В этом случае ослабляется контроль интеллекта, и решение может быть зачастую неверным. Трудно отключиться от своих желаний, эмоций, взглядов для объективной оценки явления. Чем больше явление затрагивает лично самого, тем труднее быть объективным. Не приходит в голову проверить решение, раз приняв что-то – не сомневается. Только в спокойном состоянии способен перерешить. Или нужно резкое сильное указание на ошибки извне. Но не упрям, не упорствует, если контрдоводы вески, в этом случае способен переосмыслить явление и перерешить.

В теории – некоторая прямолинейность. Цель взята, и ход к ней идёт без контроля. Принятые решения не всегда проверяются.

Сложившийся характер. Сильно выраженный мужской психологический облик. Но не тип довлеющий, подчиняющий женщину, а тип «рыцаря». Не подавляя, старается вести осторожно и защищать. Сильна потребность в защите нуждающихся и слабых, в помощи им (слабым, женщинам, детям). Это даёт возможность чувствовать себя сильным мужчиной.

Круг интересов широк, но больший интерес проявляет к теоретическим областям. Интерес направлен: 1) сфера социальных явлений – человек, отношения, коммуникации, исторический процесс; 2) сфера науки; 3) сфера искусства. В сфере искусств ищет информацию, а потом сопереживает, не цель, а средство. По интересам на третьем месте, но потенциальные способности в этой области высоки. Хорошо владеет языком (гибкий, образный, лаконичный). Но запас слов мал. По этой причине язык теряет яркость и действенность.

Уровень социализации – степень усвоения принятых моральных, нравственных, правовых норм – довольно высок. Но из-за своеобразного мышления и восприятия, кое-что не прочувствовано и не принято безоговорочно. То есть когда действует осознанно, действие контролируется интеллектом – поступает верно, в соответствии с принятыми нормами. В состоянии же волнения, когда всё происходит подсознательно, возможно выпадение критериев (то есть нормы, критерии автоматически не усвоены).

По складу характера не конформист. Направленность в сторону индивидуализации. Не удовлетворяет то, что представляется готовым и в социальной жизни и в науке. Эгоцентрист, но не эгоист. Сильно внутреннее «я». Установка: «не какова жизнь и где моё место в ней», а – «я – в центре, я таков, и каков же мир вокруг меня». Самостоятелен, но не агрессивен.

Сознательные установки в минуты волнения могут полететь. Хотя способность сопереживания большая (в обычном состоянии сильно неравнодушен к мнениям, чувствам, переживаниям окружающих), в момент волнения это отпадает (не способен понять побуждения, чувства, желания другого). Опасность в момент волнения невольного желания «подмять» другого и сделать по-своему, не считаясь с людьми. В минуты волнения теряет собранность и контроль над внешними функциями организма. Моторика выходит из-под повиновения. Если в спокойном состоянии очень внешне собран, говорит точно и экономно, то в таком состоянии многословен (повторяется), нетерпелив, нарушается чёткость мысли и словесный багаж, повышается голос.

В особенности характера недостаточный учёт и понимание людей, недостаточная чёткость (в основном в сфере контактов и отношений). В силу особенностей характера способности в этом направлении уменьшены по сравнению с возможностями интеллекта.

Иногда проявляет некоторый отлёт от реальности и фантазирование. Но это не характерно.

Немного преувеличенная способность преувеличивать значение ошибки, срыва деятельности. Неудачи бывают редко, но если это случается, стремится искать причины не в стечении внешних обстоятельств, а в самом себе (некоторое самокопание). В такие минуты начинается скованность, тревога.

В детстве, очевидно, перенёс какую-то болезнь с острым воспалительным процессом. Или же в детстве были сильные перегрузки. По этой причине иногда разбросанность в мыслях и не совсем ровная работа мысли (сочетаются периоды активной работы мозга с минутами пассивного мышления). Бывают периоды повышенной раздражительности (подвижный порог раздражительности). В такие минуты раздражителен, брюзглив, навязчив. Раздражают порой самые несущественные мелочи окружения. Выход – проверка на интеллект, все свои функции контролировать разумом. Хотя, в общем, сильная натура, способен работать долго и напряженно, но в связи с последствиями перенесённого в детстве, иногда порог сопротивляемости понижается. Это бывает редко, этому не следует уделять слишком много внимания, но об этом нужно помнить. В такие минуты перенапряжения необходима приостановка, смена деятельности, отдых. Необходим ритмичный распорядок (сон, приём пищи, отдых, работа – всё вовремя).

Сексуально очень чувствительная натура. Отношение к женщине чётко определено сознанием и чувствами. Существуют притягательные женские образы, созданные сознанием и чувствами. Не равнодушен при контактах с женщинами вообще и в любой обстановке. Чувствителен в этом направлении во всём: от сферы сознания, чувств, до поверхности тела».

Я самоуверенно не принял некоторые её характеристики, ибо они не соответствовали моим представлениям о себе и о своих жизненных задачах. Был уверен, что успешен в общественной работе, ибо всегда был активистом, и не имею шансов в теоретических областях, в науке, ибо всегда плохо учился. Майя Захаровна объясняла, что до сих пор ещё не сталкивался с областями, которые мне могут быть подлинно интересны, а учился слабо потому, что изучаемые предметы мало интересовали. Жизнь впоследствии подтвердила правоту мудрого психолога.

Мы подружились, и милая Майя Захаровна деликатно повела меня по жизни. Она не спорила с коммунистическими завиральнями и ненавязчиво правила моё искорёженное идеологией мировоззрение. Знакомила с московскими домами, музеями, художественными мастерскими, невзначай давала книги. Московский человеческий тип оказался для меня родным, и много добрых людей помогло мне в тот светлый период. На одном из гостеваний я сидел в углу букой, закомплексованный слишком умными для меня разговорами, но выглядел, будто думаю о чём-то важном. Её подруга спросила: «что за молодой человек с тобой?» Услышал: «звезда приёма в МГУ этого года». Но не поверил, ибо рот не мог открыть и мало что понимал. В общем, с большинством из сказанного Майей Захаровной не соглашался, но двигался, как оказывалось, по её направлениям. Первый мой Новый год в Москве встречали вдвоём в её квартирке. Майечка много балагурила, шутливо и смешно поздравляла по случайно набранному телефону незнакомых людей, – все отвечали удивительно по-доброму. Конечно же, мы с ней говорили о главном, позже я осознал, насколько судьбоносной была для меня та новогодняя ночь.

Майя Захаровна первой подвергла сомнению мои коммунистические убеждения: «не кажется ли тебе, что коммунизм – это горизонт, который отдаляется по мере попыток приблизиться к нему?» Мне, конечно, не казалось, а казалось, что психолог ничего не понимает в философии. Но в результате размышлений после второго курса я поступил не на отделение научного коммунизма, куда собирался, а на отделение философии. Её добрые советы несколько раз помогали разрешить важные жизненные проблемы. Когда у меня был мучительный выбор: остаться или уйти от любимого человека, она направила к решению: «представь, сможешь ли ты прожить жизнь без или всю жизнь с этим человеком…» Когда совершил непотребное, она мягко задала категорический императив: «тебе это нельзя…»

Учился у Майечки не только уму-разуму, – она являла живой лик праведницы. Её отца – заместителя Орджоникидзе – расстреляли в 1937 году. Мать умерла через полгода. Воспитанная тремя боннами, говорящими на трёх языках, Майечка внезапно оказалась круглой сиротой на воспитании у дальних родственников. Окончила филологический факультет МГУ. Знала многие европейские языки, в пятидесятые годы перевела по заказу несколько работ зарубежных психологов, заинтересовалась, стала запоем читать, превратилась в единственного в стране специалиста по направлениям психологии, которые у нас числились лженаукой (наряду с кибернетикой и генетикой) – Фрейд, Юнг, психоанализ, прожективные тесты Роршаха… Стала выдающимся психологом и психотерапевтом. Читала много лекций, воспитала плеяду успешных профессионалов, писала множество статей, которые публиковались под фамилиями её учеников или начальников, лечила множество больных, без конца консультировала по телефону нуждающихся, пестовала бедствующих старушек и заблудших молодых людей. Ни за что платы не брала принципиально. Была разработчиком концепции и одним из организаторов первого в стране суицидологического центра, оставаясь при этом на должности лаборанта. Жила добровольно на грани нищеты – только самое необходимое, из еды – варёная в мундирах картошка, макароны, майонез, любимая ливерная колбаса, что подороже – для неё «несъедобно». В маленькой квартирке, забитой книгами и игрушками-медведями, постоянно жил кто-то из спасаемых ею. Спасаемых в буквальном смысле: жили у неё и те, кого она выхаживала после попытки самоубийства. Всех выправляла, поддерживала в творчестве, как-то пристраивала в жизни, используя бесконечный ресурс своей доброты и привлекая, когда надо, кого-либо из множества её друзей. Во всём – неповторимая атмосфера подлинных ценностей, истинных отношений. Для меня были бесценны импровизированные семинары в её квартирке: маленькая Майя Захаровна выглядела величественной в алллюминиевом раскладном кресле с протёртым пледом. Подлинная душа-христианка, но Бога ещё не познавшая…

Как и предвидела Майя Захаровна, я естественным ходом внутренних событий уходил от функционерства в философию. Что и отметилось в дневнике.

«14.09.73

Прекратить действовать. Наука, наука и ещё раз наука. Только здесь я имею шанс найти себя. Зачем лезть туда, где можно добиться конкретных результатов и нельзя добиться результатов в итоге. Каждая победа потребует колоссально много энергии, времени, а результат окажется промелькнувшим явлением. Я не согласен с официальным мнением, т.к. где начинается это согласие (соглашательство), кончается наука. Вооружиться знаниями, разобраться в действительности и только затем попытка решения стоящих задач на совершенно ином уровне. Но практика и теория неразделимы. Одно из другого, одно дополняет другое. Нужно стремиться не скатываться к голому практицизму. Но это не значит, что из-за боязни крайностей нужно отречься вовсе от практической деятельности. Главное – подчинить каждодневную деятельность высшему обобщению, познанию, научению».

К третьему курсу занятий философией я пришёл к вере. Естественно, в первую очередь поделился заветным с Майей Захаровной. С этого начался драматический период наших отношений. Майя Захаровна заявила, что «слово Бог – самое кровавое в истории, что «это всё – предрассудки и самообман». В религиозной теме ей отказывало её здравомыслие. Никогда ни до, ни после мы так яростно не спорили, с ором с обеих сторон, с киданием стульев об пол. Никакие мои аргументы не действовали. До оскорблений не доходило, но душа болела: как же так, она меня вывела на путь, который привёл к Богу, а сама находится в таком ослеплении.

Но «невозможное человеку – возможно Богу». Однажды она позвонила и попросила срочно приехать для важного разговора. В своём «троне» умиротворённая Майя Захаровна сказала: «со мной произошло очень важное событие». Близкая подруга попросила срочно встретиться с её сыном, у которого обнаружила записку с рассуждениями о самоубийстве: мальчик в подростковом возрасте с недоразвитой от рождения правой рукой столкнулся с подростковой жестокостью. Несколько бесед с Майей Захаровной вывели его из депрессии и переориентировали его приоритеты. Молодой человек понял, что его физический недостаток компенсирован присущими ему талантами, которые он и стал развивать. Много читал, раздумывал о главных вопросах жизни и... пришёл к логическому итогу глубоких размышлений – к вере в Бога. Естественно, он захотел поделиться о приобретённом с Майей Захаровной и предложил ей послушать его «первую религиозную проповедь». Майя Захаровна рассказывала: «Я начала слушать профессионально – только для того, чтобы определить диагноз психической болезни. Вскоре я поняла, что он совершенно здоров. Когда я это поняла, то стала слушать содержание его проповеди. Когда же вслушалась, то многое произвело на меня сильнейшее впечатление, и о многом я задумалась впервые. Когда же после его отъезда я долго размышляла об услышанном, поняла, что давно верю в Бога, хотя и не сознавала этого. Я хочу креститься». Вот так: явился мальчик и мановением руки разрушил стены, которые я не мог преодолеть долгое время. Майю Захаровну крестил именем Мария мой дядя протоиерей Аркадий Станько, крестным отцом стал спасённый ею и спасший её молодой человек, а крестной матерью – моя жена Ляля.

Когда началась эпоха перемен и моя общественно-политическая деятельность, мы встречались редко, но всякий раз очень значимо для меня. Я видел её бесконечные хлопоты с пациентами, она с энтузиазмом рассказывала о своём клубе для одиноких людей «Свеча». Жалею о том, что не помог ей побольше в тогдашних её инициативах. Последние годы её угасания было тяжко видеть страдания, вместе с тем, при встречах она умела радовать неизбывной своей добротой и мудростью. До последних дней, даже лёжа в больнице под капельницей, она консультировала и утешала людей, которые попадались ей – и врачей, и соседок. Поэтому было такое ощущение, что она не уходит, что мы ещё долго будем вместе. Но теперь уже не здесь.

С конца восьмидесятых моих друзей и меня терзало КГБ обысками и допросами, некоторых отправили в лагеря. К следователям я заходил помолясь, поэтому чувствовал себя внутренне совершенно свободно. Запомнились встречи с «добрым» следователем КГБ майором Гусевым, который вёл интеллектуальные беседы, конечно же, в интересах своего ведомства. Однажды он выразил «удивление» – «как вы, судя по всему, умный и талантливый человек, можете верить в Бога». Ответил, что в истории мировой философии нет ни одного атеиста. Он назвал ряд имен, которых в советской философии относили к философам-атеистам и материалистам. На что пришлось указать, что те, кого у нас относят к атеистическим философам, сами не сознавали себя философами, и современники не считали их таковыми; это были естествоиспытатели, медики, экономисты, в лучшем случае политические мыслители, фиксирующие свои размышления в письмах, дневниках или статьях. Гусев: «а Энгельс и Маркс?» Я: «ни они не считали, ни их не относили». Гусев: «а кто же они, в таком случае?» Я: «Энгельс талантливый публицист, Маркс, в лучшем случае – талантливый экономист». «А Ленин?» – вопрошает следователь. Пришлось рассказать, что «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина представляет собой сплошную ругань по поводу цитат из работ третьестепенных философов; а «Философские тетради» – это конспект некоторых работ некоторых философов, с которыми сорокачетырёхлетний Ленин впервые познакомился. Собственно ленинское – это множество подчеркиваний, различных значков на полях, типа – «нота бенэ», но более всего – разнообразных бранных слов. Так, что Ленин (имеющий по логике в гимназии четвёрку) не подавал признаков философского мышления, а был гениальным политиком. То соображение, что это – гениально беспринципный политик-людоед, я оставил при себе… Однажды Гусев огорошил меня: «мы же с вами – православные». На моё недоумение он пояснил: «ну, они там – католики и протестанты, а мы русские – православные; только вы верующий православный, а мы православные атеисты…» Явно веяли новые ветра, приближались иные времена…

Виктор Аксючиц