В XX веке Церковь в России подверглась жестоким гонениям. Пострадало около 100 тыс. активных православных верующих, до 30% из которых было расстреляно или умерло в местах заключения. В связи с этим в нашей постсоветской церковной литературе часто подвергается жесткой критике деятельность митрополита (а в конце жизни – Патриарха) Сергия (Страгородского). Говорят о его «Декларации» 1927 г. как совершенно недопустимом компромиссе с безбожной властью. Даже для этого явления был придуман уничижительный термин «сергианство». 

Однако мало кто знаком с его запиской 1924 г. «Православная Русская Церковь и советская власть (к созыву Поместного Собора Православной церкви)», найденной в 90-х годах XX в., которая многое объясняет в его позиции.  Характерным для митрополита Сергия является четкое разделение отношения Церкви к советской власти и к коммунистическому строю. Если  по отношению к властям Сергий проповедует  вынужденную «лояльность», не идя в этом вопросе ни на йоту дальше патриарха Тихона, но по отношению к новому строю он призывает «приветствовать узаконенный Советской властью в С.С.С.Р. коммунистический строй». И это – не политический ход, а принципиальная позиция. Митр. Сергий писал:

"занимать непримиримую позицию против коммунизма как экономического учения, восставать на защиту частной собственности для нашей православной (в особенности русской) церкви значило бы забыть свое самое священное прошлое, самые дорогие и заветные чаяния, которыми, при всем несовершенстве повседневной жизни при всех компромиссах, жило и живет наше русское подлинно православное церковное общество. Борьба с коммунизмом и защита собственности нашими церковными деятелями и писателями в прежнее, дореволюционное время, по моему мнению, объясняется причинами для Церкви внешними и случайными. Прежде и главнее всего: Церковь тогда была в союзе с собственничес­ким государством, точнее, всецело подчинена ему. Коммунизм тогда считался учением противогосударственным. Естественно, что многие церковные деятели остерегались со всею ясностью и последователь­ностью высказывать идеальный, подлинно евангельский взгляд нашей церкви на собственность, чтобы не оказаться политически неблагона­дежными".

О самом же коммунистическом строе митрополит Сергий замечает,  «что этот строй не только не противен христианству, но и желателен для него более всякого другого».

Эти цитаты говорят о многом. Будучи человеком обширных знаний, митрополит Сергий не только хорошо сознавал искаженность церковного имущественного учения, но и имел ясное представление о церковном имущественном идеале – общественной собственности. Митр. Сергий уже тогда, в 1924 г. отчетливо понимал, что беда дореволюционной Церкви – в своем частнособственническом коснении, в поддержке, вопреки святоотеческому учению, того безблагодатного капиталистического строя, который был уничтожен большевиками. Но коли так, то можно предположить, что митр. Сергий понимал и всю промыслительность обрушившихся на Церковь гонений. Правда, прямых документальных свидетельств этому нет. Этот человек вообще не был склонен к откровенным излияниям. Но косвенно приведенные цитаты позволяют расшифровать его логику: раз Церковь не шла за Христом в  имущественной проблеме, то нет ничего удивительного в Том, что Христос призвал тех, кто это имущественное учение намеревался осуществить, а не исполнивших  смирил, обязав признать неправоту своих воззрений и правоту социальных намерений новой власти. И нет сомнения, что понимание сокровенного смысла гонений придавало митрополиту Сергию уверенность в правоте избранного им курса.

Отсюда становится совершенно ясно, что имел в виду митрополит Сергий, предлагая в «Декларации» 1927 г. так смутившие многих слова: «Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи».  Конечно же, не «успехи» советской власти в деле разрушения Церкви, а успехи в деле построения коммунистического строя – эти успехи и у православных должны вызывать радость.

Конечно, нельзя ни в коем случае оправдывать гонителей веры и убийц. Да и Сам Господь подверг их тяжкому наказанию, разрушив их дело, не стоящее на твердой почве веры во Христа. Однако попытка, пусть неудачная, создания справедливого общественного строя, не основанного на наживе, должна христианами восприниматься положительно. К сожалению, этого многие не понимают и именно этого – положительного восприятия намерений советской власти создать на основе общественной собственности справедливое общество – простить митрополиту Сергию не могут. Но этот мужественный человек предпочел навлечь на себя множество злобных наветов, чем уклониться от исполнения воли Божией. И наверно поэтому именно его выбрал Господь для управления Церковью в этот труднейший период.

Николай Сомин