Фото: Виктор Корнюшин. http://www.pravoslavie.ru. Фрагмент

Наша первая и единственная встреча с Его Святейшеством Алексием II состоялась на самой заре "Переправы", когда и было-то нас в ней всего несколько человек, и журнал делал первые робкие шаги по ухабистой ниве православного просвещения. Собственно, именно эта встреча, а, точнее, полученное благодаря ей патриаршье благословение и вдохнули жизнь в наше сообщество. Благодаря этому мы живы до сих пор и, несмотря ни на что, сколько есть сил, работаем Христу.

Сильнее всего, если честно, поразила меня тогда простота и какая-то непередаваемая открытость, детскость этого великого человека. Опыт контактов с высокими чинами у меня к тому времени уже имелся, и опыт немалый : годы работы в журналистике, Академии Наук и МИДе не прошли даром. Но то были великие чины, а тут - великий человек. Пастырь с большой буквы. Широкая душа, которой хватило и на то, чтобы воссоединить разорванную революционным лихолетьем Русскую Православную Церковь, и на двухчасовую встречу с представителями никому не известной "Переправы".

Он принял нас с отцом Михаилом (Ходановым) у себя в московской резиденции, что в Чистом переулке. Облачен был, помнится, как-то совсем просто и по-домашнему, в скромную и свободную рясу. Пили чай с конфетами. Мы, грешные, как могли, рассказывали Его Святейшеству о "грандиозных" планах просветительской работы с новоначальными и оглашенными; об историческом вакууме в духовном воспитании, жертвами которого пали миллионы наших соотечественников, вчерашних коммунистов и комсомольцев, с трудом выбиравшихся из-под обломков безбожного режима, чтобы заново обрести веру и Бога; о необходимости поиска особого языка церковного общения с "духовно беспризорными". Патриарх слушал внимательно, как бы вбирая в себя каждое предложение и взвешивая его на незримых весах своей души. Было видно, что результат этого "взвешивания" ему нравился, и, хотя на этот счет им не было произнесено еще ни слова, чувство теплоты и одобрения непостижимым образом передавалось и нам, "докладчикам", вызывая ответную смелость и воодушевление. Потом он поднял глаза, отложил четки и тихо произнес фразу, и поныне остающуюся для меня директивной: "Знаете, мне кажется, церквей в России уже восстановлено и построено достаточно. Пора строить человеческие души. Вот - задача дня!"

Не буду вдаваться во все прочие детали того разговора, который отпечатался в моей памяти, словно прошло не пять долгих лет, а всего несколько дней. Больше всего поразили меня еще проникновенные слова патриарха о той объединительной миссии, которую Господь возложил на него и владыку Лавра, тогдашнего главу Русской Православной Зарубежной Церкви, и ради чего Бог вернул ему жизнь и силы, несмотря на перенесенный тяжелейший инсульт. Немецкие врачи - усмехнулся Святейший - не поверили своим глазам, когда наутро после приступа их тяжелобольной проснулся и встал на ноги, как ни в чем не бывало. "Не знаю, поверили ли они в то, что спасли меня не только их знания и опыт, но и обращенные ко Всевышнему всенощные бдения, прошедшие в день операции по всем русским монастырям".

Чем же все-таки дорога и незабываема для меня та встреча? Прежде всего, ощущением масштаба личности Патриарха, который не щадил ни времени, ни сил своих, далеко уже не безграничных, не только для "сильных мира сего", равных ему по рангу, но и для простых людей. Уверен: подлинное величие человека определяется и измеряется именно этой неброской меркой. И только ею! Ибо, какое достоинство, если "начальствующий" ищет встреч лишь с равными себе, а от людей низшего звания отгораживается сонмом помощников и советников? Земные критерии отнюдь не исчерпывают всей полноты и сложности двусоставного мира, а дух, как известно, дышит, где хочет.

Чуткость и внимание к духовному плану бытия, облеченные в естественную для этого состояния простоту общения и силу пастырского слова - внешне тихого и неброского, - вот, чем прежде всего дорог мне Патриарх Алексий II - мой наставник и проводник на "узком пути, ведущем в жизнь".

Александр Нотин