«Он ушел мимоходом, заглядевшись на небо…..»

 

(Посвящается Марине Тюменцевой)

 

Приставлен мой путь к виску,

 

Дороги звенит струна

 

Туда, где встает Иркутск,

 

По-видимому, спьяна.

 

(Юрий Визбор).

 

17 февраля 2024 года исполнилось бы девяносто лет первому народному губернатору Иркутской области Юрию Ножикову. Он не боялся отстаивать интересы своих избирателей на самом высоком уровне, спорить с самим президентом. Интересы области всегда находились для него на первом месте. Ножиков никогда не держался за свою должность и ушел в отставку на самом взлете своей политической карьеры, сосредоточившись на преподавательской работе. Кем же был этот человек? Как оказался на политическом Олимпе?

 

Юрий Абрамович Ножиков родился в 1934 году в Ленинграде. О родословной нашего героя известны сведения только по материнской линии. Автор книги «Юрий Ножиков. Спрессованное время» журналист Станислав Гольдфарб выяснил, что бабушка Юрия Ножикова Анастасия происходила из старообрядческой семьи, а дедушка Семен Торопов служил в царской гвардии, был мастеровым, держал сапожную мастерскую. После революции у Семена Торопова отобрали всю собственность, но он не пал духом, и во времена НЭПа предпринял вторую попытку подняться. Вторая попытка провалилась, Торопов  запил, и бабушке Анастасии пришлось в одиночку тянуть семью.

 

Мать нашего героя Татьяна Семёновна приехала в Ленинград из Иваново, окончила курсы медицинских сестер и вскоре вышла замуж за китайца Юрия Леонидовича Чена. В 1937 году Юрий Чен бесследно исчез. «Говорили, будто умер от туберкулеза. Но он не болел, в больницу мы к нему не ходили, - вспоминал в мемуарах Юрий Абрамович. - Болел бы - что-то бы осталось, какие-то справки. А так - ничего, пропал и все. Мать, конечно, знала, но ничего мне не говорила, очевидно, боялась. Уже в наше время начальник КГБ Федосеев (он был еще депутатом от Иркутской губернии) предложил мне сделать запрос в Ленинградский комитет госбезопасности. Но оттуда ответили, что у них никаких данных нет... Дальше обращаться было некуда».

 

Вслед за отцом зацепили мать. Ножиков навсегда запомнил, как его маленького отвезли в детский дом города Пушкин, в ту пору носивший название Детское село и оставили на целых два месяца. Нашему герою было сказано, что мать отсутствовала по причине болезни, хотя он уже тогда не верил в это.

 

Татьяна Семеновна забрала сына из детского дома и вернулась в Ленинград. «Он запомнил на всю жизнь их первый подвальный очаг и переезд в коммунальную квартиру из 17 комнат, в каждой из которых жила отдельная семья; детский сад, и нерадостные ощущения от его посещения», - отмечает биограф нашего героя Станислав Гольдфарб. По прошествии пары лет мать снова вышла замуж за рабочего Абрама Ножикова. Она быстро исправила все документы, и сын стал Юрием Абрамовичем Ножиковым. «Почему она это сделала? – задается в своих мемуарах Ножиков. - Думаю, опасалась за мое будущее, за дальнейшую жизнь. Если отец был действительно репрессирован - а, наверное, так оно и было, - то никакого будущего у меня не было. А так - другая фамилия и даже другой отец...».

 

На момент начала Великой Отечественной войны Ножикову 7 лет. 21 июня его вместе с другими воспитанниками детского сад отправляют в эвакуацию сначала в Ярославль, а затем на Урал в деревню Меча в дом-интернат. Оттуда он на всю жизнь вынесет главное детское впечатление – постоянный голод. «Кормили нас плохо, — напишет наш герой в своих мемуарах. - На иждивенца полагалось 300 граммов хлеба, до нас доходило 200, половину по дороге кто-то съедал…. Деревенские носили в школу еду из дому и делились с нами. Потом и у них все до крошки выгребли - для фронта. Вот тогда и наступил настоящий голод. Мы таскали из огородов все, что могли, ели всякую траву, крапиву толкли с солью - чтобы не так жглась - и тоже ели.… Маялись, конечно, животами, но молчали. Лекарство одно - не есть... Я до сих пор помню этот голод».

 

Отчим Абрам Моисеевич в первые дни войны уходит фронт, а вслед за ним и мать. Абрам Моисеевич скоро погибнет при обороне Ленинграда в 1942 году, а Татьяну Семеновну комиссуют по ранению два года спустя в 1944. Она разыщет сына, какое то время поработает в том же интернате, а потом увезет его к бабушке Анастасии Тороповой в Иваново.

 

После окончания школы наш герой планирует вернуться в Ленинград и поступить на Кораблестроительный факультет Политехнического университета. Однако мать хочет видеть сына врачом либо инженером, и он уступает, идет учиться в Энергетический институт, расположенный здесь же в Иваново. «Шесть экзаменов, большой конкурс. Из нашей школы, из двух выпускных классов, поступили всего восемь человек. В нашей группе - ни одного по блату, это я знал точно. Было несколько ребят после армии, по льготам. Но мы считали, что это справедливо»… В 1956 году Юрий Ножиков заканчивает учебу по специальности «инженер-теплотехник» и начинает трудовую деятельность в Свердловском тресте «Уралэнергомонтаж», откуда потом его направляют в Челябинскую область.

 

В город Троицк Челябинской области наш герой приезжает не один, а вместе с супругой. Для уроженки города Грозный терской казачки Веры этот союз станет вторым в ее жизни. Ножиков отбил Веру у первого мужа и заменил отца ее дочери Марине. Всего у Юрия Ножикова было три дочери. Марина, - дочь супруги от первого брака, Татьяна и Анастасия, родившиеся в браке с Верой.

 

Дочь Ножикова Татьяна Хомякова вспоминает в одном из интервью: «После того как отец окончил институт, они с мамой переехали из Иванова в Челябинскую область. Папа работал на местной ГРЭС. Их брак, к сожалению, распался в 1969 году. «Однажды в его жизни появилась Ирина, - отмечает биограф Ножикова Станислав Гольдфарб. - У них было много общего. И если в песне поется «вот и встретились два одиночества», то, возможно, это и о них».

 

В течение 14 лет новоиспеченный инженер Ножиков работает на различных должностях и проходит путь от мастера до начальника Средне-Уральского монтажного участка. Журналист Владимир Шпикалов, автор серии публикаций «80 фактов из жизни Юрия Ножикова», отмечает, что под руководством Ножикова вводится в эксплуатацию пять энергетических блоков на Троицкой и Средне-Уральской ГЭС. С 1970 по 1984 года наш герой трудится в Иркутске управляющим треста «Востокэнергомонтаж». «Не скажу, что в тресте меня встретили с распростертыми объятиями», — вспоминал Ножиков. - Приехал чужой, пацан какой-то, начальники монтажных управлений, начальники отделов старше, очень квалифицированные люди. Надо было сделать свой взнос, показать, утвердить себя, что бы также уважали».

 

Он возводит целый каскад тепловых электростанций в Сибири, и в 1971 и 1981 годах награждается орденом Трудового Красного Знамени. За строительство Ириклинской ГРЭС в Оренбургской области и за развитие Братско-Усть-Илимского территориального производственного комплекса. В 1976 году Ножикову присваивают звание «Заслуженный строитель Бурятской АССР».

 

В 1981 году Ножикову довелось побывать делегатом XXVI съезда КПСС. На съезд его делегировал Иркутский обком по рекомендации тогдашнего секретаря Петра Мирошникова. Делегаты, съехавшиеся со всего СССР, утвердили план одиннадцатой пятилетки и подвели итоги экономического и социального развития страны за 1970-е годы. Как справедливо пишет Владимир Шпикалов, с этого момента началось становление Ножикова как политика.

 

13 декабря министр энергетики и электрификации СССР Петр Непорожний назначает Юрия Ножикова начальником специального управления строительства Братской ГЭС «Братскгэсстрой». Подчиненные поначалу встречают нового руководителя настороженно, но вскоре признают свою ошибку. Как отмечает журналист Шпикалов, к новому начальнику снарядили «парламентария» в лице Игоря Петровича Холоднова - коренного братскгэсстроевца.

 

«Как-то звонит зам Игорь Холоднов: «Можно зайти?» Я говорю: «Заходи, конечно». Хороший мужик, заслуженный, вся грудь в орденах, но выражался еще так, - писал Ножиков. - Игорь мне и говорит: «Абрамыч, мы тут посоветовались и решили - ты нам подходишь. Мы будем тебе подчиняться». Наш герой выводит производственные показатели предприятия на новую высоту. «По статусу своему начальник «Братскгэсстроя» приравнивался к заместителю министра СССР, хотя значил поболее иных министров, - пишет С. Гольдфарб. – Он назначался ЦК КПСС, а приказ о назначении  подписывал сам Председатель правительства СССР. Все, что строила эта организация, планировалось на самом высоком уровне и являлось крупнейшими объектами пятилеток».

 

18 января 1985 года во время предвыборного совещания трудовых коллективов, проходившего в Братске во Дворце культуры «Металлург», Ножикова выдвигают кандидатом в депутаты Верховного совета РСФСР. Именно Братск стал его трамплином в большую политику. Летом 1985 года происходит первая встреча Юрия Ножикова с Борисом Ельциным, в ту пору секретарем ЦК КПСС по вопросам строительства. Ельцин приезжает в Братск познакомиться с работой предприятий Приангарья.  «Я решил воспользоваться пребыванием секретаря ЦК, чтобы поставить наши вопросы, - пишет Ножиков. - Мы полетели в Усть-Илимск, на строительство ЛПК… Я говорю: «Борис Николаевич, вот паспорт Братскгэсстроя, другие документы, пожалуйста, посмотрите в дороге»

 

По возвращению в Братск, прямо в аэропорту Ельцин и Ножиков продолжили беседу. Наш герой успевает рассказать секретарю ЦК о лишних звеньях управления Братскгэсстроем, и о количестве инстанций, которое надо пройти ему как управляющему, чтобы достучаться до министра. Ельцин ничего не ответил собеседнику, молча забрал бумаги с собой в Москву. Не в его правилах было оставлять без внимания подобные обращения, в чем Ножиков смог вскоре убедиться, когда через три дня прибыл в министерство.

 

«Пришел в министерство: в приемной стоят начальник моего главка и главный инженер - бледные, пришибленные, читаем в мемуарах Ножикова. Говорят: «Твоя работа?» Я ничего не понял, говорю: «Какая работа?» Они: «Не валяй дурака, вроде не знаешь!» Оказывается, Ельцин насчет лишних звеньев все-таки не забыл. И министр лично написал приказ о выводе Братскгэсстроя из этой цепочки и подчинении напрямую министру».

 

В декабре 1987 года воспользовавшись новым положением о всесоюзных производственных объединениях, Ножиков добивается преобразования Братскгэсстрой из специального управления строительства в государственное производственное объединение. После подписания соответственного распоряжения Минэнерго СССР, коллектив нового объединения получил право самостоятельного выбора руководителя.

 

«Теперь я мог ни у кого не спрашивать. Просто известил министерство, ЦК, восемь обкомов тех территорий, где мы работали, что такого-то числа состоятся выборы», - читаем в мемуарах нашего героя. Мое положение изменилось: свободный начальник Братскгэсстроя, плюс депутат Верховного совета, лауреат Государственной премии, орденоносец, делегат XXVI съезда партии. С такими активами я мог отстаивать свою точку зрения где угодно, просто так не возьмешь»

 

После избрания в Верховный совет РСФСР Ножиков стал заметной фигурой в кулуарах власти и частенько выступал с высокой трибуны с докладами, замечает С. Гольдфарб. На 7-й сессии Верховного совета депутат Ножиков поднял вопрос о том, что население Иркутской области менее обеспечено жильем по сравнению с жителями других российской регионов. И заявил о том, что это произошло по причине увлечения строительством заводов и фабрик. Не прошло и года, как деятельного иркутского депутата приметили и решили двигать дальше по партийной линии.

 

«Когда Потапов, следующий первый секретарь Иркутского обкома, предложил мне занять пост председателя облисполкома, я долго колебался, - вспоминал позднее Ножиков. Только наладил работу, собрал команду, развернулись... Уловив мои колебания, Совет директоров «Братскгэсстроя» обратился с просьбой не трогать меня. Но Потапов тут был настойчив. У него были свои резоны. Он объяснил мне: новое время - нужны новые люди, которые раньше не светились, не были в политической власти. Я и сам видел: население в Иркутске на дух не принимало партноменклатуру. Нужен был человек, хозяйственник, которого бы население приняло. Потапов положил на меня глаз еще и потому, что мы в одной упряжке работали. В обкоме шли свои интриги, и ему надо было на кого-то опереться. Он не учел одного, что я, как и в «Братскгэсстрое», буду делать то, что считаю нужным. Если обком принимает правильное решение - выполняю, если неверное - нет, извините».

 

На июльской сессии Иркутского областного совета народных депутатов в 1988 году нашего героя утвердили новым председателем исполкома иркутского областного совета. На той исторической сессии депутаты фактически определили историю своего края на десять лет вперед.

 

В 1990 году председатель Ножиков заявляет об изменении структуры облисполкома. Он объявляет об образовании комиссии исполкома по экономической реформе. Упраздняется главное планово-экономическое управление и агропромышленное объединение. Вместо них создаются управление сельского хозяйства и Земельный комитет с соответствующими структурами в районах и городах. Кроме того Ножиков выходит к представителям трудовых коллективов предприятий области с инициативой создать при облисполкоме рабочий комитет. Комитет предполагалось наделить соответствующими полномочиями для ведения переговоров с Верховным советом и правительством России. В марте 1990 года состоялись выборы народных депутатов областного совета и выборы народных депутатов РСФСР. На выборах в областной совет Ножиков набрал 83,9% голосов. На выборах в Верховный совет РСФСР его результат был чуть скромнее - 79% процентов избирателей, тогда как ближайший соперник получил всего 5, 5 процентов голосов.

 

16 мая того же года в Москве начал свою работу I Съезд народных депутатов РСФСР, центральным событием которого стало сражение за столицу. Выбирался председатель Верховного совета РСФСР. Основными кандидатами были предсовмина России член ЦК Александр Власов от коммунистов и опальный в ту пору Борис Ельцин от демократов.

 

Однако ни Ельцин, ни Власов не набрали достаточного количества голосов, и коммунисты решают выставить нового кандидата – Ивана Полозкова, председателя Краснодарского краевого Совета народных депутатов. Ельцин побеждает Полозкова всего с перевесом в пять голосов, среди которых и голос нашего героя депутата Верховного совета РСФСР Юрия Ножикова.

 

«Сейчас говорят, что Ельцин развалил страну. Совсем нет. Ельцин сказал: берите столько суверенитета, сколько съедите, - довольно откровенно, не стесняясь в формулировках, позднее напишет Ножиков в мемуарах. Но он только сказал, а ЦК с Горбачевым раньше еще сделали - приняли закон, по которому автономные республики получали статус союзных. Значит - и право выхода из России. Так хотели её ослабить, придержать».

 

Летом истекли полномочия Ножикова как председателя облисполкома. Если в первый раз его фактически назначили на эту должность, то теперь как вспоминал наш герой, «и де-юре, и де-факто избрали».

 

К 1991 году, как отмечает С. Гольдфарб, Ножиков впервые «более рельефно обозначил свои политические приоритеты». В августе 1991 года наш герой решительно отказывается поддержать ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению. В  своих мемуарах он вспоминает, что узнал о попытке переворота, находясь на рабочем месте: «19 августа, утром, я вел какое-то совещание. Заглядывает Матиенко, зав. орготделом:

 

-  Юрий Абрамович, там по радио передают - чрезвычайное положение...

 

Я отмахнулся: - Володя, не мешай, у меня совещание….

 

Прошла минута-другая, он опять заглядывает:

 

 - Юрий Абрамович, снова передают, страшное дело.… Тут я забеспокоился, сказал «извините», прервал совещание. Пошел слушать радио: что там такое происходит? Слушаю - волосы дыбом встают. Открытое противостояние, гражданская война катится». С. Гольдфарб отмечает, что прервав работу, Ножиков включает радио и по телефону обменивается мнениями с исполняющим обязанности председателя областного совета В. В. Игнатенко. «Юрист Игнатенко и чиновник Ножиков сходятся во мнении: «комитет» незаконен, три человека не имели право создавать такой орган. Закон о вводе чрезвычайного положения тоже нарушен».

 

Вскоре последовал звонок из Верховного совета России. Ножикова уведомили о том, что Ельцин и его ближайшее окружение составили «Обращение к гражданам России». Юрий Ножиков немедленно собирает экстренное заседание облисполкома. «Собираю исполком, всех поголовно - двадцать пять человек, - вспоминал он…. Говорю: положение вам известно, надо решать. Начали обсуждать - горячо, долго, информация у всех - минимальная. Смотрю: так может продолжаться бесконечно. Говорю: все, хватит обсуждать, будем принимать решение. Я сам его набросал, суть такая: считать действия ГКЧП незаконными, неконституционными, немедленно созвать съезд народных депутатов СССР и России и ожидать приезда президента Советского Союза... Кто за такое решение, прошу голосовать. И первый поднимаю руку. Оглядываю левую сторону - замов и членов исполкома, правую. Молчат. Потом медленно стали поднимать руки. Я предупредил: имейте в виду, последствия этого решения могут быть для нас очень жестокими... Все – “за”, “против” - трое»...

 

20 августа Юрий Ножиков проводит встречи с силовиками и военными, заручаясь их поддержкой. В полдень он получает телеграмму от Геннадия Янаева, одного из лидеров путча с требованием о создании такого же комитета в Иркутске.

 

«…Они эти телеграммы по всей стране разослали…. Телеграмма эта стала последней точкой. Сидел-сидел, думал-думал, иду к Платонову Льву Анатольевичу, своему первому заму. Очень порядочный человек. Говорю: Лев Анатольевич, вот пришла телеграмма, но я ничего такого организовывать не буду. Возможно, к концу дня отстранят, готовься принимать власть и создавать это самое ГКЧП. Там у него еще Сюткин сидел, тоже мой заместитель. Он говорит: “Юрий Абрамович, мы вместе с вами голосовали за решение в поддержку президента, мы принимать у вас власть не будем, и ничего создавать не будем. Если вас снимут - вместе с вами уйдем в отставку”. Эта поддержка меня обрадовала. Звоню Янаеву, чтобы сообщить, что никакого ГКЧП в Иркутске не будет. Дозвонился, говорят: уехал на Лубянку. Звоню на Лубянку, говорят: они уехали в ЦК. Звоню туда, тоже нет: все куда-то уехали... Чуть позже звонит из Москвы Ельцин. Он знает, что у нас делается, говорит: держитесь, все будет в порядке»…

 

В последний день августовского противостояния – 21 августа в актовом зале политехнического института в Иркутске проходил концерт Бориса Гребенщикова. «Там в актовом зале битком набито... - вспоминал Юрий Ножиков... Прохожу, смотрю, слушаю. Видно, узнали, объявляют: к нам приехал председатель облисполкома Ножиков, он расскажет про обстановку. Встают, приветствуют меня. Я коротко рассказал, что к чему, сказал, что защищать ничего уже не надо. Они реагируют шумно, кричат «ура!» - народ молодой, эмоциональный, для них это все - вроде интересной игры... На том и закончилось».

 

19 сентября 1991 на основании постановления Верховного совета РСФСР №1626-1 «О дополнительных полномочиях президента РСФСР по обеспечению законности деятельности Советов народных депутатов в условиях ликвидации последствий государственного переворота в СССР» Ельцин назначил Ножикова главой администрации Иркутской области.

 

В октябре в целях создания дополнительных гарантий социальной защиты населения Ножиков подписывает постановление о повышении на 50 процентов должностных окладов и ставок работников учреждений народного, образования, культуры, здравоохранения и социального обеспечения.

 

В статье «Спор века: иркутский бюджетник должен быть сытым или голодным», опубликованной в мае 2019 года в газете «Московский комсомолец» Леонид Токарев поясняет, что в то время проект областного бюджета и поправки к нему согласовывались в федеральном правительстве с Минфином. Повышение расходов на региональном уровне, предполагало увеличение норматива отчислений республиканских налогов для региона. Ножикову пришлось защищать областной бюджет с боем, и он добился его утверждения. Токарев пишет, что «в народе эти жизненно необходимые каждому врачу или учительнице надбавки прозвали «ножиковскими»… Битва за эти деньги велась каждый год. Надбавки то вводили, то отменяли, но наконец, с декабря 1993-го Юрий Абрамович добился окончательного решения – 30-процентной доплаты врачам, учителям и работникам культуры».

 

И это было не последнее его противостояние с федеральным центром. Автор книги «Губернаторы новой России» историк Николай Зенькович отмечает, что когда в декабре 1991 года вышел указ президента Ельцина «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР», предусматривающий перерегистрацию всех колхозов и совхозов в фермерские хозяйства, Ножиков выступил по местному телевидению и призвал работать, как работали: «Уничтожать колхозы и совхозы мы не будем. Только это не значит, что дадим всем комфортную жизнь. Стабильно живущих на дотации будем расформировывать».

 

В марте следующего 1992 года очередным камнем преткновения в отношении области с федеральным центром стал проект Федеративного договора. В действительности, как констатирует политолог Виталий Иванов, автор фундаментального двухтомника «Глава субъекта Российской федерации», было три договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти:

 

«суверенных республик («государств»);

 

«краев, областей, Москвы и Санкт-Петербурга;

 

ЕАО и автономных округов;

 

Виталий Иванов пишет, что законом 21 апреля 1992 года VI съездом в Конституцию были внесены поправки, которые трансформировали Россию из полуфедерации в федерацию. Так, края, области, автономная область, автономные округа и Москва с Санкт-Петербургом стали субъектами федерации. Однако неравноправными субъектами по сравнению с республиками.

 

«Проект Федеративного договора прислали из Москвы в областной Совет для парафирования, согласования, - вспоминал наш герой о договоре, касающемся краев, областей, и городов федерального значения…. Принесли мне. Я посмотрел и сказал: такой договор я никогда подписывать не буду! А церемония уже объявлена - через две недели в Кремлевском дворце».

 

Ножикова не устраивало неравноправие субъектов, фактическое региональное неравенство в вопросах правотворчества, разграничения государственной собственности, установления принципов бюджетной системы. Но особенно его напрягало, что в Совете Федерации пятьдесят процентов мест плюс одно отдавалось республикам. «Выходило - мы все будем работать, а управлять будут республики», - отмечал он в своих мемуарах.

 

Глава администрации Ножиков и председатель областного совета Игнатенко решают лететь в столицу на переговоры с представителями Верховного совета РФ и правительства. Они проводят встречи с заместителем Хасбулатова Яровым и вице-премьером правительства Махарадзе, но все безуспешно. Их позиция остается без внимания. В итоге наш герой решается на крайние меры – собрать у себя для беседы председателей Советов Красноярского края, Тюменской и Челябинской областей.

 

«Четыре часа мы с товарищами отрабатывали общую позицию. Отработали - подписали. Пошли к Ярову, - вспоминал Ножиков. Он спокоен: завтра подписание договора, все, ребята, поезд ушел. Вас - пятеро, не подпишете - это не остановит принятие договора. Вот если бы вас тридцать было».

 

Казалось бы, все потеряно, но Юрий Абрамович не сдается. Он выясняет, что все главы администраций и председатели Советов, приехавшие в столицу на подписание договора, остановились в гостинице «Россия». Ножиков предлагает Игнатенко обзвонить всех и собраться в 9 вечера. В итоге тридцать шесть председателей Советов поддержали инициативу нашего героя о рассмотрении текста дополнительного протокола к договору, который бы сглаживал региональное неравенство.

 

Председатели областных советов отправились на встречу с Хасбулатовым, а Ножиков поехал на совещание глав администраций у Махарадзе.

 

«Я наш протокол разложил для всех, – вспоминал он в мемуарах. Только Махарадзе начал, я говорю: прошу посмотреть этот протокол к Федеративному договору. Поднялся шум. Особенно горячился Собчак, он один в основном спорил со мной. Он брал политическую и юридическую сторону вопроса, я - экономическую. В конце концов, он сказал: я вас понимаю, Юрий Абрамович, но срывать такое важное политическое мероприятие нельзя... Махарадзе слушал-слушал, говорит: прекращаем базар, будем голосовать. Все - «против», один я - «за», один воздержался. Махарадзе говорит: ну, вот и все. Ладно, думаю, черт с вами, Верховный совет нас поддержит, там ребята действуют. Верховный совет действительно нас поддержал… Официально принято решение: включить наш протокол, как составную часть, в Федеративный договор».

 

Протокол закреплял права всех субъектов федерации на собственное законодательство до принятия соответствующих федеральных законов. Природные ресурсы и собственность становились предметом собственного ведения федерального центра и регионов.

 

15 августа 1992 года российский президент Борис Ельцин издал указ «Об организации управления электроэнергетическим комплексом РФ в условиях приватизации». Указу предшествовал документ российского правительства о централизации инвестиций в энергетику. Ножиков выразил протест на действия правительства, но в ответ последовал упомянутый выше президентский указ, коим предписывалось регионам передать половину энергетического комплекса в ведение федерального Министерства энергетики и РАО ЕС России.

 

Осенью того же 1992 года на совещании руководителей представительных и исполнительных органов власти, проходившем в Чебоксарах, российский президент жестко высказался в адрес Ножикова. Историк Николай Зенькович приводит слова Бориса Ельцина о том, что глава администрации Иркутской области прислал ему «последнее предупреждение» по поводу его указа об организации электроэнергетического комплекса. Ельцин также добавил, что если тот будет упорствовать, то он «снимет Ножикова с работы без всяких последних предупреждений».

 

«Показывают выступление Ельцина - там, в Чебоксарах, - вспоминал в мемуарах наш герой, не присутствовавший на совещании по причине нездоровья. Я ожидал, что где-то меня заденут, проедутся…. Или какой-нибудь неприятный разговор будет. Но что президент так пройдется - не ожидал,… Я понял, что надо оставлять пост. Но просто так уходить нельзя, меня все-таки избрали. В январе сессия областного Совета - отчитаюсь и подам заявление».

 

Однако дальнейший ход истории внес в планы Ножикова свои коррективы. В стране резко усилилось противостояние исполнительной и законодательной властей и начал назревать политический кризис. В ответ на действия депутатов Верховного совета, инициировавших процедуру импичмента президенту, Ельцин решил заручиться поддержкой регионов – склонить заводские коллективы к забастовке.

 

«Собирают глав администраций и представителей президента на местах. Говорят: вы должны поддержать это начинание Ельцина, - вспоминал Ножиков. Все, конечно, «за». Тяжлов, глава Московской областной администрации, говорит: принято единогласно. Я говорю: почему единогласно? Я против. Не дело президента подымать на забастовку. Глава государства, гарант порядка, и на тебе! Что, у него там людей не нашлось, кто бы это сделал? Мне бы сказали - я бы пошел, сделал... Хорошо, записали: все - «за», один - «против».

 

Ответ президента не заставил себя долго ждать. 20 марта во время телевизионного обращения в связи с указом «Об особом порядке управления до преодоления кризиса власти», Ельцин заявил об отстранении Ножикова. С формулировкой за нарушение законодательства и систематическое невыполнение распоряжений президента. «Я был, и сегодня остаюсь сторонником реформ и буду на этом стоять, - прокомментировал решение президента наш герой. Президент, отступая от Конституции, ставит нас в сложные условия. Ведь до сегодняшнего дня он мог быть единственным связующим звеном для всех нас». Николай Зенькович отмечает, что президентский указ в администрацию области не поступил, так как он требовал согласования с Областным советом и Верховным советом РФ, поскольку Ножиков являлся народным депутатом РФ.

 

С. Гольдфарб в своей книге приводит полную хронологию дальнейших событий. Так, сразу же после президентского обращения начальники всех силовых ведомств Иркутской области заявляют о беспочвенности обвинений, высказанных в адрес главы администрации.

 

21 марта шестеро заместителей Ножикова выступают с совместным заявлением, в котором называют президентское решение необоснованным и неверным. К ним присоединяется Государственно-правовой комитет Иркутской администрации. Сотрудники ведомства разъясняют, почему президент не имеет право отстранять Ножикова.

 

22 числа в здании областной администрации экстренно собираются на совещание руководители промышленных предприятий. Они выражают свою поддержку Ножикову. На следующий день открылась внеочередная сессия Областного Совета. Открывший её Виктор Игнатенко  заявил об исчезновении реформаторского потенциала, как у президента, так и у Верховного совета и предложил разрешить «кризис власти» досрочными выборами.

 

Затем выступили сам Ножиков и представитель президента в Иркутской области. «Представитель президента и его сотрудник, Шевелев, недавний милиционер, зачитывают данные о моих нарушениях, - вспоминал в мемуарах наш герой. - Ясно: меня хотят не только снять, но и компромат привесить. Пока просто снимали - ладно. Но тут, когда начали искать компромат, ощетинился до предела.… Я спросил у прокуратуры, УВД, ФСБ: есть ли у них какие-то данные против меня? Обвинения были публичные, на сессии, я публично и спросил. Они говорят: у нас таких данных нет. Депутаты - за меня. Этим представителям и сказать нечего. Сессия принимает решение: полномочия главы администрации на территории Иркутской области подтвердить... Наверху, видно, поняли, что перегнули палку. Меня…приглашает Черномырдин».

 

Встреча состоялась 24 марта. С. Гольдфарб в своей книге приводит практически дословные слова, произнесенные Виктором Черномырдиным: «Я рассмотрел проект указа о вашем отстранении от работы и документы контрольного управления. Считаю обвинения, выдвинутые против вас, несерьезными. Я переговорил с президентом, и мы пришли к решению: этого указа не будет. Я лично приношу вам свои извинения по поводу случившегося и заявляю, что люди, готовившие эти документы, будут наказаны».

 

Первый заместитель нашего героя Владимир Яковенко излагает немного по-другому данную историю с отстранением и восстановлением в должности своего начальника. В своей книге «Вертикаль» Яковенко вспоминает, что как только узнал неутешительные новости, незамедлительно вылетел из Иркутска в столицу и отправился на прием к Виктору Черномырдину. Черномырдин выслушал его и направил к Егору Гайдару.

 

«Как раз у премьера закончилось совещание, - пишет Яковенко. - Он нас принял. Все рассказал ему. За что, говорю, Ножикова снимать, это какая-то ошибка, политическая игра. Гайдар подтверждает: действительно глупость. Попробую переговорить с  президентом на эту тему. Я спрашиваю у него - кто готовил указ? Гайдар называет фамилию главы президентской администрации Филатова. Я попросил, чтобы Гайдар Тимурович позвонил Филатову и договорился о моей встрече с ним».

 

К главе президентской администрации Сергею Филатову Яковенко сумел пробиться только поздно вечером. Он встретил Филатова буквально у черного хода после очередного совещания. Из воспоминаний Яковенко, как и из книги Гольдфарба явствует, что именно глава президентской администрации был инициатором отстранения Ножикова.

 

«Мы сели с ним за стол, - пишет Яковенко. Он в свое кресло, я за приставной столик. И вдруг он с ходу: "Что ты его защищаешь. Он же против Ельцина выступает. И потом, мы тебя хотим назначить. Бери себе область и езжай работать". Яковенко отказался подсиживать своего начальника и произнес в ответ на сомнительное предложение следующее: «Во-первых, Ножиков всегда поддерживает Ельцина, во-вторых, сравнивать меня с Ножиковым, все равно, что сравнивать Иисуса Христа с российским патриархом. Я со своей работой справляюсь, но такого опыта и авторитета, как у Юрия Абрамовича, у меня нет».

 

Далее Яковенко отмечает, что Филатов при нем позвонил в отдел, готовивший постановление о снятии Ножикова и затребовал текст указа. Документ оказался за подписью президента, но без номера.

 

«Значит, указ еще не зарегистрировали и не опубликовали. Филатов указ в руках держит и у мужика, который принес его, спрашивает: у нас, мол, на Ножикова что-нибудь серьезное есть? Тот плечами пожимает, дескать, нет ничего. Филатов указ в руках крутит и спрашивает сам себя: "Так, может, можно обойтись строгачем..." Так и порешили. На следующий день решение отменили».

 

Ножиков не только был восстановлен в должности, но и вскоре вошел в состав Конституционного совещания.

 

Конституционное совещание, созванное с целью завершения работы над президентским проектом новой Конституции, начало свое работу 5 июня, а указ о его созыве президент подписал еще 12 мая. В начале мая президентский проект Конституции ушел для обсуждения в регионы. 17 мая в Иркутске документ был рассмотрен на заседании административного совета с участием глав администраций городов и районов области.

 

«Когда Верховный совет размежевался, оказалось, что там на две трети – люди с прежним партийным багажом, – вспоминал Ножиков. - Другого и не могло быть. Эти люди никак не хотели отказаться от сталинско-брежневской Конституции. Только без конца латали ее – в свою пользу. Утром президент подпишет какой-нибудь реформаторский указ, они вечером меняют соответствующую статью Конституции и сводят указ на «нет».

 

Выход из сложившейся ситуации наш герой излагает в своей записке, которую подает в администрацию президента. Он предлагает схему, предусматривающую роспуск Верховного совета, всеобщие выборы, во время которых проводился бы всенародный референдум. В качестве участника совещания Ножиков работает над конституционным разделом «Федеративное устройство» и активно отстаивает равноправие всех субъектов Федерации. Как отмечает С. Гольдфарб, для иркутского главы были важны три постулата. Все субъекты Федерации имеют равные права, ни один субъект не имеет права выхода из состава страны, федеральное правительство не должно никому делегировать своих полномочий. Однако не все руководители российских регионов придерживались подобной точки зрения.

 

Ножиков вспоминает свой разговор с тогдашним главой Якутии Михаилом Николаевым. В ответ на реплику Николаева, что жителей Иркутской области 150 миллионов, а якутам необходимо сохранять свой этнос, он заметил: «во-первых, у меня не 150 миллионов, а 2 миллиона 800 тысяч. И, во-вторых, мне тоже надо сохранить свой этнос, я за него отвечаю. Почему вы хотите получить в Совете Федерации больше половины мест? А где я буду отстаивать интересы своего населения?».

 

Итоговый проект учел пожелания и замечания всех сторон. Во время пресс-конференции, состоявшейся в Иркутске после его возвращения из столицы, Ножиков сообщил, что в тексте, принятом Конституционным совещанием  зафиксированы все те положения, которых добивались области и края. Равноправие субъектов федерации, равное представительство каждого субъекта в верхней палате парламента, право территорий иметь свой устав и собственное законодательство в пределах Конституции, ограничение суверенитета республик рамками основного закона РФ.

 

Между закрытием Конституционного совещания и изданием указа № 1400 произошло еще одно событие, значимое для Иркутской области. 10 сентября 1993 года Конституционный суд рассмотрел дело о проверке конституционности указа президента «Об организации управления электроэнергетическим комплексом РФ в условиях приватизации». Суд признал антиконституционными положения указа в части, касающейся порядка акционирования энергосистем в Красноярском Крае и Иркутской области. Это была маленькая победа нашего героя.

 

21 сентября в своем телевизионном обращении Борис Ельцин сообщил о подписании указа № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской федерации».  Он постановил прервать законодательные, распорядительные функции Съезда и Верховного совета до избрания нового парламента, выборы в который назначались на 12 декабря. В ответном выступлении спикер Верховного совета Руслан Хасбулатов квалифицировал действия президента как государственный переворот, а президиум Верховного совета прекратил полномочия Ельцина.

 

Начиналось гражданское противостояние в стране.

 

22 сентября на экстренном заседании руководства исполнительной и представительной власти Приангарья Ножиков назвал президентский указ не соответствующим Конституции. После его двухдневных встреч с директорами крупных предприятий было выработано следующее решение. Признать неконституционным указ президента, признать необходимость проведения президентских и парламентских выборов не позднее 12 декабря. Передать до выборов все функции законодательной и исполнительной власти правительству РФ во главе с Черномырдиным. Воздержаться от любых экономических санкций.

 

4 октября Ножиков вылетел в Москву. «Ночью звонит мне … сосед, - вспоминал наш герой. «Слушай, что творится в Москве!» - «Что?» - «Там, - говорит, - захватили мэрию и напали на Останкино! Вооруженные люди из Белого дома!» - «Ты, наверное, с ума сошел? Не может быть!» - «Да точно!» Я звоню в администрацию президента - точно! Тут же заказываю билет в Москву. Утром - совпало - приходит телеграмма от Черномырдина: срочно на совещание в правительство... Нас собрали у Черномырдина, туда явились и председатели Советов. Главы администраций требуют: закончить операцию, арестовать тех, кто с оружием, и как можно быстрее прекратить эту бойню. Затянется - не дай Бог, расползется по всей стране, будет гражданская война. Хватит, нахлебались».

 

Вечером того же дня все закончилось. В том же октябре месяце был распущен Иркутский областной Совет народных депутатов. В течение двух месяцев его функции выполнял депутатский совет – совещательный орган при главе администрации. Он просуществовал недолго, так как его создание противоречило президентскому указу. Но Ножиков так просто не сдался, и постановлением главы администрации была создана Контрольная палата, наделённая функциями контроля над деятельностью администрации в сфере бюджета, отчуждения собственности и распоряжения природными ресурсами. Она состояла из бывших депутатов, и просуществовала до выборов в Иркутское законодательное собрание первого созыва. Новый региональный парламент иркутяне избирали 27 марта 1994 года. Но вначале в области состоялись выборы в Государственную думу и Совет Федерации.

 

«12 декабря, - выборы в Госдуму, Совет Федерации и референдум по новой Конституции, - вспоминал Ножиков. Как глава администрации, я шел в Совет Федерации. Идти в Госдуму - значит оставаться в Москве, там работать. А я и раньше обещал своим избирателям, что никуда от них не уйду. Имело значение и другое: Совет Федерации сам не принимает законов, это делает Госдума, а он одобряет или отвергает их, орган стабилизирующий…. Эти выборы меня особенно не беспокоили. Хотя соперники были достаточно серьезные».

 

Ножикову было предложено баллотироваться по партийным спискам. Но он предпочел идти на выборы по избирательному округу и собрал 19 тысяч подписей в свою поддержку.

 

«Были встречи с избирателями, теледебаты между всеми четырьмя кандидатами, – писал Ножиков в мемуарах.… Во время встреч и дебатов чаще всего задавали два вопроса: как относитесь к правительству и что будете говорить в первом выступлении на Совете Федерации. Все кандидаты отвечали: мы за то, чтобы сменить правительство. Главный аргумент - плохо живем. А я - против смены. За последние пять лет пять премьеров сменили - что, стали лучше жить? А если мы каждый год будем менять директора завода или председателя колхоза - хорошо будет?.. Мои соперники говорили о том, что нравится населению, было популярно, лежало на поверхности. Я говорил наперекор то, что, может, и не нравилось, но мои аргументы были яснее и сильнее. И они воспринимались. Я опять набрал почти 80 процентов голосов».

 

Решение идти на следующие, теперь уже выборы главы администрации Иркутской области Ножиков принимает во время непростого разговора с депутатами распущенного областного Совета.

 

«Я стоял перед депутатами два с половиной часа, - вспоминает наш герой. Объяснял, отвечал на вопросы. Самый главный: почему вы так с нами поступаете? Я говорю: я не только с вами так поступаю, но и с собой. Мы все начинаем с нуля.

 

Он шел на выборы с очень хорошими итогами пятилетки. Так, ему удалось решить вопрос с обеспечением области молочными продуктами. Ножиков сумел добиться введения выравнивающих коэффициентов и тем самым сделать зарплаты в области самыми высокими в Южной Сибири. Вышла на первое место Иркутская область и по бюджетному обеспечению.

 

В состоявшихся 27 марта 1994 года выборах приняли участие почти 46 процентов избирателей, из них почти 78 процентов отдали свои голоса Юрию Ножикову. Его ближайший соперник набрал всего около 8 процентов голосов.

 

17 июня избранный глава администрации Иркутской области Ножиков официально вступил в должность.

 

27 марта 1994 года в Иркутской области так же проходил референдум, первый в истории Приангарья. Населению предстояло либо одобрить, либо отклонить основные положения устава Иркутской области. На референдум выносилось десять главных положений документа, работа над которым велась с декабря прошлого 1993 года. Устав поддержало более 80 процентов.

 

«Один из серьезных вопросов, который предстояло решить, - сколько депутатов будет в Законодательном собрании, - вспоминал Ножиков.… Предложили: пусть в Законодательном собрании будет 15 депутатов. Я возражаю, говорю: найдутся пять депутатов, упрутся по какому-нибудь вопросу - все, стоп-машина. Или их купят. Или они будут защищать интересы какой-то группы. Пятерым сговориться - просто, ничего не стоит.… Предложил компромиссное решение - 45. Это приняли».

 

Другим камнем преткновения был срок полномочий исполнительной и законодательной власти региона. По президентскому указу в качестве эксперимента законодательная власть избиралась на два года. По предложению Иркутского мэра Говорина срок полномочий, как депутатов, так и главы администрации уравняли до четырех лет. Так же в уставе было закреплено новое наименование высшего должностного лица области, ранее утвержденное Законодательным собранием. Глава администрации стал именоваться губернатором.

 

Вскоре после победы на выборах Ножиков был включен в состав Президентского совета, состоящий из 28 человек. Своему биографу Станиславу Гольдфарбу наш герой рассказывал, что не питал иллюзий относительно влияния членов совета на принятие того или иного решения, но считал, что именно совет поможет президенту лучше ориентироваться при их принятии

 

10 февраля был торжественно подписан Устав Иркутской области. В силу он вступил в силу 24 февраля 1995 года. Работа, проделанная командой Ножикова, была оценена в Кремле. Государственно-правовое управление при президенте России рекомендовало другим регионам Иркутскую модель устава как базовую.

 

Весной 1995 года теперь уже губернатор Ножиков обращается с посланием к Законодательному собранию «О политико-правовом и социально-экономическом положении области и задачах органов власти в 1995 году». Он первым из губернаторов впервые в новейшей Российской истории решает обратиться к депутатам.

 

Свое послание Ножиков начал с оценки общественно-политической ситуации в области и констатировал, что было сформировано гражданское общество, поскольку здесь действуют вполне дееспособные общественные организации. Затем Ножиков высказался за укрепление и развитие профсоюзов, и независимость средств массовой информации: «Областная администрация не является учредителем каких-либо печатных изданий, – цитирует выступление Ножикова С. Гольдфарб. -  Позиция губернатора в отношении средств массовой информации заключается в убеждении, что они должны быть материально независимы от органов власти, но морально и юридически защищены».

 

Перейдя ко второму разделу послания, который назывался «Государственно-правовой статус области как субъекта Российской федерации». Ножиков отметил, что Государственно-правовую реформу Иркутская область начала одной из первых и были достигнуты позитивные перемены. Прямые и легитимные выборы депутатов и руководителей местного самоуправления создали условия для реального осуществления принципа разделения властей.

 

В начале того же 1995 года Ножиков направляет телеграмму Борису Ельцину. В ней он выражает свое отношение к ситуации на Северном Кавказе. Губернатор просит Верховного Главнокомандующего принять решение об отправке в зону боевых действий только профессиональных военных, перестать направлять туда малообученных срочников, проходящих службу по призыву. По данным журналиста Владимира Шпикалова, этому предшествовали обращения к Ножикову солдатских матерей. Шпикалов приводит воспоминания Светланы Волгиной, в ту пору занимавшей должность председательницы комитета солдатских матерей города Байкальска: «Мы собрали большое количество подписей под письмом с требованием разрешения конфликта в Чечне мирными средствами. Встреча с представителями областной администрации и военкомата была тяжелая, слезная, бурная…»

 

«Поддерживая федеральную власть по Чечне, я, конечно, сделал ошибку, - вспоминал Ножиков. Я не считал войну способом решения вопроса, но думал, что навести там порядок действительно надо (Чечня - неотъемлемая часть России), и армия и правоохранительные органы сделают это аккуратно и быстро, без кровопролития. Я не сделал поправки на квалификацию наших полководцев…. Когда Грачев был в Иркутске - инспектировал одну дивизию, - я потребовал, чтобы наших новобранцев в Чечню не посылали. Он согласился, подписал такой договор. Потом командующий ЗабВО подтвердил его. С милицией договора не было. На словах они были «за», но никаких письменных обязательств не давали».

 

12 апреля 1995 года в Иркутске у Дворца спорта проходил митинг трудящихся и студентов, организованный профсоюзами. Неожиданно митинг перерос в стихийное шествие.

 

«В какой-то момент два или три человека поднялись на ступеньки возле фонтана у Дворца спорта и предложили идти к «серому дому», приводит Владимир Шпикалов воспоминания участника событий Романа Буянова в ту пору первокурсника ИГЭА. - Началось стихийное шествие по улице Ленина. Поскольку явных лидеров не было, то, когда дошли до сквера Кирова, возникла заминка: а что делать дальше? Вскоре появился первый кордон милиции, потом второй - в касках и с дубинками. Атмосфера накалялась. Кто-то прокричал: «Давайте Ножикова! Требуем губернатора!» Это казалось неким выходом из ситуации, хотя мы и не надеялись, что губернатор ответит на вызов. И вдруг появился взъерошенный Ножиков в пиджаке нараспашку. Оставил позади кордон и вошел в толпу».

 

Позднее Ножиков вспоминал: «Я вёл пресс-конференцию, посвящённую визиту Грачева, министра обороны, когда шепнули, что к «серому дому» подошла толпа студентов…. Я сразу прервал пресс-конференцию и спустился вниз, хотя меня удерживали.…. Прошел сквозь омоновцев и направился к студентам.… Пошел разговор,… Мы выслушали требования студентов, конкретно решили, что можно сделать, как им помочь…. Я не мог не выйти на площадь.… Пусть лучше погибнет один человек, даже губернатор, чем десятки или сотни»...

 

1995 год стал для Ножикова годом триумфа. Он завершает создание единого экономического, планового, информационного пространства региона. Иркутская область совместно и Республиками Саха-Якутия и Бурятия подписывает трехстороннее соглашение о социально-экономическом сотрудничестве. Ему удается остановить спад производства, наметив даже едва заметный рост. И, несмотря на забастовки работников бюджетной сферы, зарплата в сфере образования, медицины, культуры и искусства была выше средней по Сибири. Нашего героя зовут работать в Москву Председателем Федеральной комиссии по топливу и энергетике, но он решает остаться на своей должности.

 

С осени следующего 1996 года он задумывается об отставке. «Мой лечащий врач сказал: Юрий Абрамович, вы можете работать. Мог бы. Но уже не так, как хотел. Меня бы избрали и на следующий срок. Но потом бы я сказал: все, здоровье не позволяет. А меня бы спросили: ты что, раньше этого не знал? – вспоминает Ножиков. - До следующих выборов оставалось еще почти полтора года. Я бы мог досидеть, добыть до этого срока. Но я не хотел просто быть, просто сидеть. Я считал это безнравственным».

 

Политолог Виталий Иванов отмечает, что к 1996 году Ножиков сильно устал, в том числе от многолетней конфронтации с федеральным центром. Он называет поступок Юрия Ножикова лучшим выходом в сложившейся ситуации.

 

За несколько дней до официального ухода в отставку наш герой приглашает к себе известного юриста и законодателя Сергея Ивановича Шишкина. Шишкин первым узнает о планах Ножикова и, по всей видимости, помогает ему готовить соответствующие документы.

 

Юрий Ножиков не сразу определяется с преемником. Как отмечает Виталий Иванов, в поддержку Иркутского мэра Бориса Говорина он высказался лишь тогда, когда стало ясно, что тот вышел в фавориты предвыборной гонки. Борис Говорин выиграл досрочные губернаторские выборы, набрав более пятидесяти процентов голосов избирателей. Второе место занял Сергей Левченко, в ту пору генеральный директор Ангарского строительно-монтажного управления «Стальконструкция». Спустя почти двадцать лет Сергей Левченко станет очередным губернатором Иркутской области, но это будет уже совсем другая страница новейшей истории региона.

 

Впоследствии Ножиков жалел о том, что поддержал Говорина. Публично, правда, он не критиковал своего преемника, но в частных разговорах признавал допущенную ошибку, и на следующих выборах отказался агитировать за него в какой-либо форме. Лишь в 2007 году, после того как Борис Говорин покинул свой пост, журналисты вырвали у нашего героя публичное признание. «Губернаторство Говорина нанесло большой ущерб Иркутской области, - цитирует Ножикова Виталий Иванов. Я очень жалею, что поддержал его на выборах 1997 года».

 

После отставки Ножиков ушел из политики и пошел преподавать. Он занял должность профессора Иркутского государственного университета. Но в 2005 году он решает ненадолго вернуться обратно в политику. 20 сентября новый губернатор Иркутской области Александр Тишанин, сменивший Бориса Говорина, назначает нашего героя своим внештатным советником.

 

15 июня 2010 года после продолжительной болезни Ножиков ушел из жизни. Незадолго до своей кончины наш герой составил завещание, согласно которому передал свою многочисленную библиотеку Гуманитарному центру – библиотеке имени семьи Полевых. Даже будучи тяжелобольным человеком, наш герой душой и сердцем был со своим краем. Не будучи коренным иркутянином, и будучи, по сути, варягом для региона, он заложил основы развития современной Иркутской области и Иркутскую область невозможно представить без Ножикова.

 

Филипп Астров