Себастьяно дель Пьомбо. Фрагмент алтарной композиции "Св. Иоанн Златоуст на троне со святыми". 1508-10. Церковь Сан-Джованни Кризостомо. Венеция

Говоря об этом, обычно останавливаются на его безграничном восхвалении добродетели милосердия. И действительно, великий святитель ставит милостыню выше девства, выше поста и молитвы, даже выше чудотворений. Еще более достойно удивления, что великий создатель литургии, которая была названа его именем,  евхаристическую чашу ставит вровень с чашей холодной воды для нищего: «ты сам де­лаешься священником Христа, когда руками своими подаешь (нищему – Н.С.) не тело, не хлеб, не кровь, но чашу холодной воды"   /VII:479/, ибо «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали мне» (Мф.25,40).

Но нужно понимать, какую милостыню столь ценит святитель. В своих творениях он указывает на свойства подлинной милостыни - милостыни, так сказать, в идеале. Таких идеальных свойств три:

Во-первых, милостыню обязаны давать все, не только богатые, но и бедные. Абсолютная величина милостыни здесь не играет значения. Златоуст пишет:

"Я часто говорил и теперь повторяю: важность милостыни измеря­ется не количеством подаваемого, но расположением подающего. Вы зна­ете о вдовице; хорошо всегда на память приводить этот пример, дабы и бедный не отчаявался, представляя ее, положившую две лепты" /VII:229/.

Во-вторых, милостыню необходимо давать всем без разбора, в том числе и - по нашему мнению, недостойным. Мы не имеем право выбирать, кому дать, а кому нет.

"Милостыней потому и называется, чтобы мы подавали и недостой­ным. Милующий не исправного, а согрешившего милует; исправный досто­ин похвал и венцов, а грешник милости и снисхождения. Таким образом мы и в этом будем подражать Богу, если будем давать порочным" /III:294/.

Обратимся теперь к третьему свойству подлинной милостыни. Оно, по Златоусту, заключается в том, что отдать нужно всё. Требование, на первый взгляд, неисполнимое и не соответствующее нашим представ­лениям о милостыне. Но мы уже знаем, что спастись богатому можно только отдав все. Но если это возможно для богатого, то тем более возможно и для бедного. Златоуст не раз приводит пример евангельской вдовы, которая, положив в сокровищницу две лепты, отдала все. Иное, более скупое подаяние, святитель и не считает милостыней:

"Но для чего я напрасно говорю это людям, которые не хотят даже отказаться от привязанности к деньгам, считают их как бы бессмертны­ми и, если подадут только малое из многого, то думают, что уже ис­полнили все? Нет, это - не милостыня; милостыня -(подаяние) той вдовы, которая пожертвовала "все житие свое" (Мк.12,44)". /XII:233/.

Рассказывая о свойствах настоящей милостыни святитель имел в виду следующую картину.  Представим себе, что все отдадут всем все. Тогда результатом будет... христи­анская община, подобная первохристианской Иерусалимской об­щине, где торжествует принцип общения имуществ. Именно там реализуются упомянутые "все, всем и всё". Это «ангельское» состояние достигнуто, по Златоусту, путем милостыни:

"Таков плод милостыни: чрез нее упразднялись перегородки и пре­пятствия, и души их тотчас соединялись: "у всех их бе сердце и душа едина" /XI:880/.

Потому-то Златоуст так высоко и превозносит эту общину, что она возникла закономерно, как логическое завершение заповеди Христовой о ми­лостыне. Потому-то так высоко превозносит святитель милосты­ню, что она является подлинным путем к совершенству, причем не только личному, но и общественному.

Николай Сомин