Народ израильский поклоняется Золотому тельцу. 1849-57 г. Иванов Александр Андреевич

I.

В нашей Русской право­славной церкви имеет место один любопытный феномен. Поговорите со священника­ми, и вы убедитесь, что пода­вляющее большинство из них вполне определённо высказы­ваются за частную собствен­ность и капитализм. При этом они, конечно, сетуют на паде­ние нравов, но винят в этом не сегодняшние реалии, а социа­листическое прошлое. Анало­гично — монахи и служащие в церковных структурах миря­не. Иначе говоря, капитализм приветствует практически вся «профессиональная», т.е. наиболее авторитетная часть Церкви, в результате чего это мнение становится позици­ей всей Церкви. Исключения есть, но они редки и серьёз­ного влияния на общецерков­ное сознание не оказывают. Причём чем выше клирик по статусу, тем более чётко и твёрдо он формулирует при­верженность капиталистиче­ским ценностям. В одной из своих работ¹ автор назвал это явление «капиталофилией». Почему феномен капиталофилии присутствует в нашей Церкви? Ведь идеология стя­жания, на которой основан капитализм, кардинально противоречит христианству. Как так могло получиться, что Русская православная церковь — этот столп и ут­верждение истины — вдруг солидаризируется со столь несправедливым и просто омерзительным явлением, как капитализм? Вопрос, ко­нечно, щекотливый, но не­обычайно важный как для су­деб нашей Церкви, так и для судеб России. Разумеется, ав­тор не стремится поставить все точки над «i». Просто он формулирует свою версию ответа.

II.

Прежде всего надо быть очень аккуратным. Ибо пер­вое, что приходит в голову — сребролюбие, — оказывается ложным следом. Разумеется, люди несвободны от сребро­любия и любостяжания, и в том числе батюшки. Автор сам это наблюдал не раз. И в последнее время таких всё больше и больше. Шикарные трапезы в церковных апарта­ментах, иномарки высшего класса — всё это сейчас в Мо­скве становится прямо-таки нормой. И поскольку всё это на виду, то и вызывает у про­стого народа негативную ре­акцию.

И всё же дело не в сребро­любии. Наши святые под­вижники всегда учили, что любостяжание, сребролюбие, пристрастие к собственно­сти — грех, причём тяжкий. И потому, даже признавая факт наличия у клира мате­риальных средств более необходимого, Церковь никогда не возводила этого в правило и, снисходительно относясь к подобным явлениям, всег­да считала случаи излишнего пристрастия к материальным вещам личными немощами отдельных батюшек.

Но в явлении капиталофилии мы видим иную картину: необходимость частнособ­ственнического уклада жиз­ни исповедуют не столько столичные иереи, но и мно­жество батюшек из глубинки, живущие очень скромно. И более того, Церковь как бы и не стесняется своей капиталофилии, а вполне осознанно ут­верждает её как выверенную, вполне церковную позицию. Частная собственность и не­избежно порождаемые ею ка­питалистические отношения в обществе — это не только необходимо, но даже вполне приемлемо. Это правильно. И если христианство победит и Россия станет православным царством, то в ней, без сомнения, будут господство частной собственности, рынок, пред­принимательство, иначе гово­ря, капитализм. И потому объяснить капиталофилию одним сребролюбием не получается. Это явление иного порядка.

III.

Капиталофилия имеет куда более глубинные причины. Они сконцентрированы в ста­ринном и хорошо известном понятии, хотя и получившем своё название лишь недав­но, — в уранополитизме. Это означает, что для христиани­на единственным отечеством является Небо, Царство Не­бесное, а единственным от­цом — Отец Небесный. Всё остальное — дом, семья, об­щина, нация, родина, обще­ство и вообще земной мир — лишь временные пункты про­живания, и отдавать сердце их обустройству не следует. В об­щем, уранополитизм испове­дует отказ от любых социаль­ных методов устроения мира. Слово «уранополитизм», такое неуклюжее и даже несколько карикатурное, ввёл о. Дани­ил Сысоев . Он искренне счи­тал, что оно точно выражает церковную позицию — это и есть настоящее православие. Об уранополитизме мы ещё будем говорить, но сейчас для нас важно, что такой же по­зиции (с незначительными вариациями) придерживает­ся подавляющее большинство наших батюшек. Собственно, вся система подготовки свя­щенников и вся их деятель­ность на приходе направлена на решение одной задачи: спа­сения душ своих прихожан. Причём спасение мыслится су­губо в индивидуальном поряд­ке, и для его осуществления используются традиционные церковные средства: молитва, соборная и личная, таинства, включая покаяние и евхари­стию, церковные службы, по­слушания, милостыня и про­чее. Характер же общества, по мнению наших пастырей, на спасение не влияет: «Спастись можно при любом строе». Но лучше в проблемы общества не втягиваться, а жить в мире еже­дневного круга богослужений, житий, молитв и акафистов. Лучше уйти от мира, и тогда взамен общественной жизни обретёшь жизнь духовную.

Красиво. Но, когда понима­ешь, как собираются решать уранополиты социальные проблемы, душу наполняет смущение. Спрашиваю: а как же армия? Ведь надо же за­щищать страну от врагов. Мне отвечают: вы не верите в силу Божию. Да если народ как сле­дует помолится чтимой иконе Божией матери, то враги сами обратятся вспять. Так было трижды с иконой Владимир­ской Богоматери. (Замечу в скобках, что во всех трёх слу­чаях не только молились, но и собирали войско.) Спрашиваю: ну а как же экономика? Ведь людей надо кормить и одевать; да и страна со слабой экономикой неизбежно ста­нет жертвой более сильных соседей. Отвечают: Моисей воззвал к Богу, и туча пере­пелов упала на лагерь евре­ев. Не пещитесь о земном, верьте и молитесь, и всё вам будет — Господь заповедал «ищите прежде Царства Божия, и все остальное прило­жится Вам»! Иначе говоря, везде упование на чудо. При­чём чудо, которое должно со­вершиться Господом по наше­му хотению и даже по нашему расписанию. Безусловно, Го­сподь совершает чудеса. Но в данном случае, как представ­ляется, если это вера и ревность, то, как сказал апостол, «не по разуму». А скорее, без­ответственность, причиной которой является духовная прелесть, демонстрирующая всю некорректность уранополитизма в плане социологии. И становится ясно, что последовательно и строго провести уранополитизм невозможно. В нашем падшем циничном мире страна будет жить, если только будут сильная армия и мощная независимая эконо­мика — другого не дано.

IV.

Проблема отношения к го­сударству и обществу встаёт и перед батюшками. Но именно уранополитизм как идеал и одновременно невозможность его исполнения в нашем мире толкают их на чисто прагма­тический подход к решению этой сложной проблемы. Ко­нечно, правильнее всего уйти от мира и не вникать в его про­блемы. Но раз это невозмож­но, рассуждают батюшки, то на худой конец надо извлечь из контактов с обществом наибольшую пользу и уста­новить отношения с миром, наиболее выгодные для нас. А поскольку наши пастыри де-факто выражают позицию нашей поместной Церкви, то можно эту мысль выразить точнее: Церковь считает, что лучшим социальным строем является тот, который обе­спечивает наилучшие условия для выполнения Церковью своей миссии. Тут сразу об­ратим внимание читателя: не тот строй лучше, который мак­симально способствует спа­сению, а только такая поста­новка проблемы корректна, но тот, при котором Церкви лучше всего чувствуется. Раз­ница в формулировках может показаться несущественной. Однако это только на первый взгляд. И в самом деле: какой социальный строй для дея­тельности Церкви наиболее благоприятен? Тот, который даёт ей наибольшую свободу. Чтобы руководить людьми, наши батюшки должны быть независимы — от всего, кроме Бога. Ибо зависимость от чего-либо иного сильно затруд­няет исполнение Церковью своего служения по спасению Душ.

Действительно, попробуйте-ка поруководить, если ваше существование зависит от руководимого. Получится угождение, заискивание, по­пущение, снисхождение, даже раболепство, но не подлинное руководство. Поэтому идеа­лом для священника является полная независимость от мира. А зависимостей множе­ство.

От государства: если оно платит священникам зарпла­ту, то не просто так, а чтобы те выполняли какие-то полезные для государства функции или хотя бы поддерживали ту по­литику, которую государство осуществляет. Такая ситуация хорошо знакома нашей Церк­ви по синодальному периоду. И сколько сетований тогда раздавалось, сколько разгово­ров о том, что Церковь «под пятой»! Недовольство, осо­бенно среди епископата, было столь сильным, что когда в феврале 17-го государство во главе с царём пошатнулось, то Синод мгновенно переори­ентировался и принял новую власть, полагая, что при ней будет куда вольготнее.

Зависимость от прихожан: она тоже очень неприятна. Поэтому у нас никогда не было и не будет «десятины», т.е. финансирования клира за счёт прихода. И в самом деле: попробуйте при такой систе­ме сказать что-то неприятное, чего-то властно потребовать, и вполне можно напороться на ответ: «А за что же, батюш­ка, я вам деньги плачу?». Нет, такого унизительного поло­жения священник позволить себе не может.

Наконец, зависимость от общества, от законов, в нём принятых, от идеологии, об­ществом исповедуемой, тоже нехороша. Работа в обще­ственной сфере занимает много времени и сил. А за­чем? Ведь Церковь исправлять общество не собирается; её задача — работа с индивиду­альными душами. Поэтому чем меньше контактов с обще­ством, тем лучше.

Ну а теперь обратимся к со­циальному строю и поставим вопрос: что предпочтут наши батюшки: капитализм или со­циализм? Ответ очевиден: ка­питализм. Ибо он даёт Церкви большую свободу и незави­симость. Действительно, со­циалистическое государство, даже в условиях христианско­го социализма, всегда сила. И потому неизбежна некоторая зависимость от него. Для батюшек это нежелательно. К тому же свежи воспоминания об унизительной зависимости Церкви в советское время.

А вот капитализм — другое дело. Там налицо реальная не­зависимость от государства. Ведь капиталистическое госу­дарство — «ночной сторож», следящий за соблюдением правил игры в экономике, не более. Правда, возникает зависимость от этой самой экономики: для жизни Церк­ви нужны деньги, и немалые. Но оказывается, что эта про­блема прекрасно решается с помощью частных спонсоров. И это даже не олигархи, а про­сто богатые православные предприниматели. И, как пра­вило, это хорошие люди, ува­жающие Церковь и искренне ей помогающие. А многие из них находят у спонсируемых ими батюшек духовное руко­водство. Естественно, батюш­ки их привечают, сажают на первые места, намекают, что их щедрость зачтётся на том свете.

Более того, всем хорошо известно, что в этом падшем мире главный гарант свобо­ды и независимости — соб­ственность. Поэтому Церковь земная упорно старается уве­личить свою движимую и не­движимую собственность. Снова подчеркнём: собирает не ради стяжания, а ради не­зависимости, устойчивости в этом мире. И надо сказать, что делала это всегда, во все века. Известная история с конфлик­том «стяжателей» и «нестяжа­телей» тому прекрасная иллю­страция.

А теперь снова спросим: ка­кой строй предпочтут батюш­ки? Капитализм, базирую­щийся на господстве частной собственности, или социа­лизм, в основе которого лежит общественная собственность? Конечно же, капитализм. Это мы и видим ежедневно. Цер­ковь как корпорация неуклон­но поддерживает лидеров, ведущих Россию по пути част­ной собственности.

В результате в целом, каза­лось бы, всё прекрасно: храмы строятся, монастыри обновля­ются, Церковь расширяется, сама решает свои дела, не испытывая сильного давления со стороны мира. Иначе гово­ря, благополучно осуществля­ет своё дело по индивидуаль­ному спасению. Сложившая­ся ситуация Церковь вполне устраивает, и потому она твёр­до стоит за частную собствен­ность, за рыночную экономи­ку, за современный капита­лизм. Церковь как бы говорит мирянину: «Я тебе даю самое главное — спасение. И потому моё существование для тебя превыше всего: земного бла­гополучия, родины и проч. Но мне лучше всего живётся при капитализме; значит, и тебе надо его поддерживать».

IV.

Однако всё же есть одно «но». Вот незадача: народ наш гибнет. Причём теперь уже всякому ясно, что гибнет он именно от капитализма, от всевозможных губительных последствий всевластия ры­ночных отношений. Россия потеряла государственную независимость и фактически управляется из Вашингтона. Её промышленный потенциал разрушен, а те предприятия, что остались, находятся под иностранным контролем. Вне­дряемая у нас западная культу­ра уродует и детей и взрослых. Население (русское) сокраща­ется по миллиону в год. Армия в плачевном состоянии. За­пад ждёт, когда сгниют наши «Тополя», и тогда легко и без потерь оккупирует страну. А пока для верности окружает нас военными базами и гото­вит межнациональные и религиозные конфликты. Удав­ка капитализма сжимается, и сейчас уже катастрофа нашей государственности становит­ся очевидной, реальной угро­зой, которую пророчат многие и многие.

И в этой удавке может быть самое страшное — богобор­чество капитализма. Капи­тализм — бездуховность и материализм в действии. Ему жизненно необходимо рас­ширение продаж, и потому он старается убить все остальные интересы человека, кроме приобретательства. Не нужна духовность, ибо она неизбеж­но приводит к аскетизму. Не нужна любовь, ибо, любя человека, мы перестаём любить вещи. Не нужна культура, не нужна семья — всё это отвле­кает человека от лицезрения прилавка. Не нужен человек праведный — он нестяжа­телен. Нужен только homo economicus — человек поку­пающий, живущий благодаря деньгам и ради денег.

Что же получается? Нечто парадоксальное и страшное. Благое стремление Церкви спасти человеческие души, пусть некоторые, оборачи­вается принесением в жерт­ву всего населения России. А прекрасное стремление к Богу и духовности — поддержкой материализма и безбожия. Вот плоды уранополитизма!

Возможно, что для кого-то уранополитичная постанов­ка дела единственно верная. Ведь вечная жизнь в Царстве Божием неизмеримо важнее земной жизни. Только тут упу­скается из вида, что земная жизнь напрямую влияет на жизнь вечную, и уничтожение России приведёт к неизмери­мому числу падений — и нас, и наших потомков. Да и саму Церковь тогда ждёт судьба Константинопольской патри­архии — церкви без страны, Церкви в мусульманской или католической Москве. Отсюда видно, что гибель России для верующего русского челове­ка абсолютно неприемлема и никаким церковным благопо­лучием оправдана быть не мо­жет. У нас есть две ценности: Церковь и Россия, и обе бес­ценны — жертвовать одним ради другого недопустимо.

Значит, во всём нашем до­статочно длинном рассужде­нии, которое мы сделали от лица батюшек, какое-то зве­но ошибочно. Давайте разби­раться.

V.

Сбой случился в самом на­чале — в принятии концеп­ции уранополитизма. А уж капиталофилия вполне есте­ственно вытекает из этого выбора. Выбора ошибочного, ибо уранополитизм хоть и очень популярен, но не явля­ется официальной позицией нашей Церкви. В самом деле: если мы обратимся к осново­полагающему для социальных штудий церковному докумен­ту «Основы социальной кон­цепции РПЦ», то уже в первой главе прочтём:

«Её (Церкви. — Н.С.) целью является не только спасение людей в этом мире, но также спасение и восстановление са­мого мира».

«Мир, социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповеданной любви».

«Исполняя миссию спасе­ния рода человеческого, Цер­ковь делает это не только че­рез прямую проповедь, но и через благие дела, направлен­ные на улучшение духовно-нравственного и материаль­ного состояния окружающего мира».

«Именно богочеловеческая природа Церкви делает воз­можным благодатное преоб­ражение и очищение мира, совершающееся в истории в творческом соработничестве, «синергии» членов и Главы церковного тела» .

Тут ясно сказано, что Цер­ковь имеет две задачи: не только индивидуальное спа­сение людей, живущих в этом мире, но и преображение са­мого мира, в первую очередь общества. Это значит, что тра­диционный уранополитизм, берущий начало от монаше­ского отрицания мира, допол­няется задачей социального преображения. Христиане — воины Христовы, и они долж­ны воевать не только с бесов­щиной внутри души человече­ской, но и с тёмными силами, стремящимися навсегда похи­тить этот мир у Бога.

Не принимая уранополи­тизм, «Основы» логично не приветствуют и капитализм, стоя на позициях допустимо­сти разных экономических укладов. Однако давление уранополитичных сил в Церк­ви очень велико, и разрабо­танные в церковной среде более поздние документы («Свод нравственных принци­пов и правил в хозяйствова­нии», 2004, «Соборное слово XI Всемирного Русского Народного Собора», 2007) носят явно прокапиталистический характер. Кстати, стоит отме­тить, что именно из-за при­ведённых выше положений «Основы» до сих пор квалифи­цируются многими батюшка­ми как документ «тяжёлый», «неудачный», «неудобный для исполнения» и проч. И пото­му сейчас в нашей Церкви имеется как бы две социаль­ные доктрины. Одна — офи­циальная, уклоняющаяся от апологетики капитализма, и вторая — фактическая, ка­питализм приветствующая. Но наличие фактической док­трины вовсе не отменяет про­писанной в «Основах» офици­альной, которая остаётся ру­ководящей для нашей Церкви.

Кроме того, повторим: чи­стый уранополитизм невоз­можен. И, если присмотреться к церковной истории, можно увидеть, что Церковь никог­да к этому не стремилась, а наоборот, достаточно глубо­ко вмешивалась в мирскую жизнь. Она взяла под своё покровительство семью, она активно выстраивала отноше­ния симфонии с государством, она поддерживает воинство и благословляет его на брань. Наконец, она поддержива­ет монархическое устроение власти (чему свидетельством является несметное количе­ство в Церкви рьяных монар­хистов). Таким образом, такие важные сферы человеческой жизни, как семья, армия и го­сударственная власть, далеко не безразличны Церкви. А вот экономика... Да, насчёт эко­номики Церковь пока не выработала должной установки и де-факто стоит на позициях капиталофилии, рассматри­вая вопрос с точки зрения сво­их корпоративных интересов.

Но Церковь не ошибается, она всегда права, её решения непогрешительны, скорее все­го закричат оппоненты. Но на это можно ответить так. Церковь свята, ибо её Главой является Господь Иисус Хри­стос. Церковь будет нести свет Христов до скончания мира (Мф.,16:18). Но о без­ошибочности Церкви можно говорить, только имея в виду мистический организм под началом Христа, Церковь свя­тых, Церковь людей Божиих, осенённых Духом Святым. Новомученик, св. Михаил Но­восёлов чётко различал «Цер­ковь-Организм» и «Церковь-Организацию». Он писал: «Церковь-Организм — чистая «невеста» Христова, «укра­шенная для мужа своего» (Откр., 21:2), а церковь-орга­низация имеет все недостатки человеческого общества и но­сит всегда отпечаток немощей человеческих ... подвержена заблуждениям преисполня­ется ересями» . У нас же речь идёт именно о Церкви-Орга­низации, нашей поместной РПЦ, Церкви выздоравлива­ющих, Церкви, которая, без­условно, стремится достичь уровня Церкви Небесной. Но в силу падшести людской не гарантирована от слабостей и ошибок.

К тому же мы говорим не о всей земной Церкви, а лишь о её части — клире, составля­ющем наиболее влиятельную часть Церкви, но далеко не всю Церковь. Им, батюшкам, для наиболее благоприятно­го выполнения своего служе­ния выгоден капитализм. А остальной Церкви — народу, множеству крещёных (и сле­довательно, входящих в Цер­ковь) верующих, составляю­щих огромное большинство? Для них спасителен (причём спасителен в вечности) имен­но социализм, поскольку он поддерживает отношения любви и братства между людь­ми не в стенах лишь храма, а в жизни, в повседневных отно­шениях между людьми. Увы, для многих это неочевидно и потому требует разъяснения.

Социализм для своего су­ществования требует от лю­дей проявления лучших, под­линно христианских качеств: любви к ближнему (прежде всего), терпения, смирения, чистоты сердца, честности, алкания правды. И не только требует, но и воспитывает эти качества в человеке. В социа­листическом обществе люди научаются («навыкают», по слову св. Иринея Лионского) жить братской жизнью, и по­этому такие люди вполне ор­ганично могут вписаться в будущую жизнь в Царстве. Ибо, безусловно, жизнь там только и может быть жизнью в любви и братстве.

Успешная же жизнь в капи­тализме требует совсем дру­гих качеств: зацикленности на своей выгоде, бесконечной жажде стяжаний, неразбор­чивости в средствах, индиви­дуализма и презрения к судь­бе чужих. Соответственно, капитализм и воспитывает эти качества в людях. Именно такие — прожжённые эгои­сты — и всплывают в капита­листическом обществе, зада­ют тон, становятся кумирами, образцами для подражания. Могут ли такие люди жить в Царстве? Ох, сомнительно! Нет, их готовят для вечной жиз­ни вовсе не в Царстве Божием, а совсем в другом месте — не­трудно догадаться в каком.

При этом надо уяснить, что указанная зависимость между социальным строем и нрав­ственным уровнем не желез­ная. Тут нет необходимости, а есть влияние, выражающееся статистически. Это означает, что и при социализме могут быть отпетые эгоисты, и при капитализме могут существо­вать нравственно высокие люди. Но вот процентное со­отношение разное; а это — многие миллионы душ.

Отсюда видно, что испо­ведание уранополитизма и капиталофилии чревато не только катастрофой для рус­ского народа и русского госу­дарства, но и провалом той ра­боты, на алтарь которой при­носится эта жертва. Голосуя за капитализм, батюшки сами же разрушают дело спасения, ради которого трудятся. Это как дыра в мешке: сколько не насыпай, всё равно всё будет высыпаться. И теперь ста­новится понятной ситуация, которую мы наблюдаем с на­чала перестройки: Церковь количественно растёт, храмы возводятся, купола золотят, а народ и государство всё дегра­дируют и деградируют — как материально, так и морально. Вполне возможно, что именно сейчас исполняется знамени­тое пророчество св. Серафи­ма Вырицкого, пророчество, надо сказать, страшное:

«Придёт время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога, и погибнет куда больше душ, чем во времена открыто­го богоборчества, — с одной стороны, будут воздвигать кресты и золотить купола, а с другой — настанет царство лжи и зла» .

Но трагедия не только в этом. Апология, пусть неяв­ная, капитализма дискредити­рует саму Церковь. Люди рус­ские — отнюдь не примитив, и большинство их прекрасно понимает, что капитализм — мерзость. А потому и отно­шение к сотрудничающим с этим злом соответствующее. И чем дальше эта апология будет продолжаться, тем ниже в глазах честных людей будет Церковь.

VI.

Ну а как же раньше? — мо­жет последовать законный во­прос. Ведь наша Церковь во все периоды была де-факто уранополитичной, а Россия тем не менее жила и развивалась.

Дело в том, что в дореволю­ционной России существова­ла эффективно действующая симфония между Церковью и государством. Можно сказать, что Церковь имела в лице го­сударства особую епархию, занимающуюся социальным строительством. Хотя уранополитствующие в Церкви жаловались, что «хрустели наши кости от крепких объ­ятий покровителя — государ­ства» , но даже такая сильная зависимость Церкви, как в синодальный период, была благом для России, поскольку заставляла Церковь работать в социальной сфере. И пусть плоды этой работы и не приве­ли к социальному преображе­нию России. Но они помогали сохранять её стабильность. В советское время Церковь была полностью отстранена от общества. Но социальным строительством в тот период занималась псевдоцерковь — КПСС, и занималась, надо сказать, достаточно успешно, выстроив уникальное в исто­рии общество социальной справедливости. Сейчас же социумом не занимается никто — ни Церковь, ни партия, ни государство. Но природа не терпит пустоты, и вот пришёл капитализм, который подку­пом и обманом старается под­мять под себя всё и вся.

Тогда кто же должен стать последним заслоном против наглого наступления мамоно-зверя? Господь возложил эту миссию на христиан, на Цер­ковь. И потому эту миссию Цер­ковь пусть и непоследователь­но, но выполняет. Она одним своим присутствием в этом мире мешает мамоне оконча­тельно поработить его. Поэто­му мамона (а в его облике ныне действует сам сатана) будет жестоко с Церковью бороться, стараться если и не уничтожить её совсем (он читал Евангелие: «врата ада не одолеют ее»), но придать ей маргинальный ха­рактер. А ещё лучше — сделать её ручной, превратить в свою пособницу.

Это и происходит. В по­следнее время наши священ­ники вдруг обнаружили, что капитализм вовсе не намерен мирно сосуществовать с Цер­ковью. Нет, он объявил ей войну. Болотные кикиморы, ставленники капиталистов-глобализаторов, вовсю из­галяются, чтобы как-нибудь половчее плюнуть в Церковь. Капитализм в погоне за при­былью раздувает грех, делает его положительной нормой. И потому ювенальный бес­предел и голубая блевотина заполняют наш мир. Короче говоря, капитализм сам раз­рушает тот фундамент, на ко­тором Церковь строит своё приятие капитализма. А наши пастыри, увы, по-прежнему всё пытаются с ним (капита­лизмом) договориться, встро­иться в его структуры, заве­сти православный банкинг, стяжать побольше церковной собственности, неявно под­держивая всю эту мерзость. В результате капиталофилия, т.е. церковный «конкордат» с капитализмом, загоняет Цер­ковь — страшно вымолвить — в одну команду с либеральны­ми губителями России.

VII.

Церковь свята. И потому в своей земной жизни она Духом Святым уясняет свои вре­менные недочёты и исправля­ет их. А если её представители начинают коснеть во зле, то Господь, неизменно соблюдая святость Церкви, решительно их наказывает. В сфере отно­шений собственности мы мо­жем указать на два таких слу­чая. Первый — описанный в Деяниях апостольских (Деян., 5:1-11) случай в Иерусалим­ской общине с Ананией и Сапфирой. Второй — куда более масштабный. Когда во второй половине XIX века наша Цер­ковь недвусмысленно стала поддерживать экспансию ка­питализма в России и даже мгновенно благословила по­литический переворот в фев­рале 1917 года, в результате которого к власти пришло буржуазное правительство. Последствия тяжелейшие: Церковь была наказана неви­данными по силе гонениями.

Будем верить в Церковь. Ведь наши пастыри полны веры, духовны, ревностны и искренне хотят как лучше. По­этому есть надежда, что наш клир сумеет преодолеть свою безблагодатную капиталофилию и твёрдо, единым фрон­том выступит против капита­лизма как навязанного нам антихристианского социаль­ного строя. Этот шаг (если он совершится) наконец-то ста­нет началом так сильно чаемо­го нами возрождения России.

Будем молиться и наде­яться. Как сказал великий Алексей Хомяков, для христи­анина «надежда так же обяза­тельна, как вера и любовь».

Николай Сомин, кандидат физ.-мат. наук

1 Николай Сомин. Капиталофилия. http://www.chri-soc.narod.ru/kapitalofilia.htm

2 http://pr-daniil.livejournal.com/53899.html

3 Основы социальной концепции Русской православной церкви. — М., 2000. — С. 4–5.

4 Новосёлов М.А. Письма к друзьям. — М.: Изд-во Православного Богословского Свято-Тихоновского института, 1994. — С. 253.

5 В.П. Филимонов. Житие, подвиги и чудотворения преподобного Серафима Вырицкого. — Сатисъ, 2005.

6 Антон Карташев. Церковь и государство // А.В. Карташев. Церковь, история, Россия, «ПРОБЕЛ». — М., 1996. — С. 236

КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ НИКОЛАЯ СОМИНА

Ознакомившись с вышеизложенным материалом, должен сказать следующее: намек автора на то, будто Церковь сегодня фактически почти что уже благословляет капитализм и соединяется с ним единым фронтом против угнетённых и обездоленных, то есть против большинства населения России, - дилетантское рассуждение (видно, что автор не знает внутренней жизни Церкви и пишет о Ней на уровне атеиста-интеллектуала) и попытка обобщить частности. Ни иерархия, ни священнослужители в своей здоровой целостности (аномальные же явления есть всегда и повсюду, и они иногда даже зашкаливают, но это ровным счётом ничего не значит, так как они уже не суть Церковь Христова) неприемлют поклонение капиталу, то есть мамоне. Зто почти равнозначно культу Сатаны. Мы не можем радоваться, когда творится вакханалия наживы и попираются элементарные основы общечеловеческой нравственности. Точно так же в своё время Церковь не принимала жестокость и аморальность рабовладения и призывала господ смотреть на рабов как на братьев и любить их. И не только призывала, но подавала в лице своих представителей с той и другой стороны добрый пример для подражания. Именно христианство своей активной любовью к ближнему и неприятием эксплуатации человека человеком в конце концов извело постыдное рабство. Крепостничество как форма рабовладения тоже не приветствовалось Церковью, потому что противоречило основам учения Христова. Не секрет, что батюшек, которых автор «Капиталофилии» почему-то поминает прямо-таки с ильичевским сарказмом, пороли в конюшне точно так же, как и крестьян. Просто у Церкви к миру иной подход - не революционный, а бескровный. Сколько раз этот факт ставился в упрёк Церкви, как её обвиняли во всех тяжких за «раболепство», за «угодничество», за «молчание» и т.д.! Увы, мир не понимает и не принимает Её миролюбия и прежде всего Христа Распятого. Политики не хотят распинаться, они предпочитают распинать своих врагов сами. Поэтому, не очистив своё сердце покаянием и любовью, они вновь и вновь пускаются во все тяжкие, во всякие тупиковые «измы», и, горделиво отходя от Бога, не могут самостоятельно уничтожить греховное начало ни вокруг себя, ни в себе самих. Один из таких «измов» -   социализм. Именно о нём, по-видимому, мечтает Н. Сомин как об универсальной социально-экономической и даже духовной панацее. Причём из статьи складывается мнение, что советский социализм его как раз более всего и устраивает. И хотя автор присваивает КПСС термин «псевдоцеркви», но одновременно заявляет о том, что она как таковая тем не менее многое сумела сделать. И перечисляет известные особенности соцуклада: мнимое равенство, лукавое братство, общепитовское счастье и  ракеты. ГУЛАГ и геноцид русского народа при этом куда-то автором заботливо опускаются и вообще никак не рассматриваются. Это в высшей степени странно и страшно. Думаю, не надо объяснять почему.

Социализм, во  всех своих исторических проявлениях - от ересей катаров и альбигойцев до идеологии РКП(Б), а затем и КПСС - неизменно основывался на богоборчестве. Такова его историческая практика. Ничего другого нет. Он строил общество на песке атеизма и гуманизма, откуда до  либерализма всего один шаг. И до глобализма. Социализм, как и нынешний глобализм, стремился  уничтожить границы государств, вершить перманентную революцию и строить тиранию  «просвещённых» - от Томаса Мора до Андропова и Горбачёва. И обязательно с общими жёнами, то есть с узаконенной государственной проституцией. Зто было доктринально заложено в «Манифесте Коммунистической партии» Карла Маркса.

Н. Сомин уравнивает значимость Церкви и России и утверждает о невозможности жертвовать одним ради другого. Правда, если вспомнить царскую Россию, то ею он, судя по всему, жертвует «с лёгкостью необыкновенной», несмотря на всю свою российскость. Видимо, говоря возвышенно и даже почти религиозно о России, он имеет в виду только очередную государственную социалистическую утопию. И молится ей, а не Богу.

Однако руководство соцгосударства - это всего лишь очередной тленный лидер или тленная когорта щурящихся на свет «посвящённых», а Глава Церкви - Христос, и Он как Бог, несомненно, главнее и выше любой России и всего мироздания в целом. И поэтому когда речь идёт о выборе между населением России, упорно исповедующим социалистические, сиречь богоборческие идеи, то ни Богу, ни нам такая продажная и лишённая смысла жизни Россия не нужна. Бог определил ей быть уделом Богоматери, а не безбожным вертепом интердядей со звездой Люцифера во лбу, лукавыми социалистами-словоплётами, ловко пристёгивающими Церковь к обозу своего засаленного божка - Карательного Классового Госаппарата.

Протоиерей Михаил ХОДАНОВ

Перейти к содержанию номера