Арсений Замостьянов. Державин. М., Молодая гвардия, 2013 г., -(Серия «ЖЗЛ»). - 5000 экз.

Припоминаю, как Юнна Мориц на встрече со студентами Литературного института рассказы­вала, что по утрам читает оды Гавриила Романо­вича Державина. Удивительно? Ничуть! К свобо­долюбивому державинскому духу обращались Пушкин и Белинский, Аксаков и Ходасевич, Ми­нералов и Красников, и вот настал черёд Арсения Замостьянова.

«По случайности, стихи Державина я по­любил подростком - как и эпоху, о которой мы поём: «Наши деды - славные победы!». Полюбил и эту загадочную строчку: «Един есть Бог, един Державин». Тут нечем хвастаться, перед вами закоренелый архаист. К тому же Державин воспевал моего любимого героя - Суворова».

Читая эти строки автора книги о Держави­не, кажется, что именно с подросткового пери­ода произошло не просто слияние Державина и будущего главного суворововеда России, а зародился феномен истинного служения Отече­ству. Замостьянов словно последовал за сыном отставного майора Романа Державина из родо­вого имения Сокуры в рядовые гвардейцы Преображенского полка. Опираясь на традиции, за­ложенные А.В. Суворовым, следуя предписанию величайшего полководца всех времён и наро­дов: «Возьми себе в образец героя древних вре­мён, наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони - слава тебе!», Замостьянов нашёл свой путь литературного служения России.

В своём воспламенённом единении с Держа­виным автор развивает суворовский дух, он слу­жит герою детских грёз, как сам герой служил России. Замостьянов словно пытается получить от Державина отставку с той же формулиров­кой, которую использовал император Александр Благословенный, избавляясь от Державина: «Ты слишком верно служишь».

Нигде Замостьянов не покидает Державина, а Державин Замостьянова, они вместе изныва­ют подобно Суворову в «нижних чинах», мечтают о восстановлении русской государственности... Удивительно, как это историческое и литературное единение перекликается с сегодняшним днём, как чувствуется необходимость патриоти­ческих томлений. Они попарно пересекаются на жизненных извивах с Екатериной и Александром, Шуваловым и Ломоносовым, Сумароковым и Хе­расковым, Пушкиным... Замостьянов глазами Державина разглядел косой взгляд императрицы и вместе с ним впал в уныние, а впоследствии стал первым министром юстиции, неистовым управ­ленцем, трудился неустанно. Автор и герой книги совместно позволяли себе несусветные дерзости, редко следовали придворной моде, ссорились с подчинёнными и начальниками, рубали нели­цеприятную правду. Словом, они были вместе на протяжении десятков лет и сотен страниц.

«Царапнули сердце, покорили очарователь­ные несовершенства поэзии Державина, кото­рый бывал в стихах расхристанным и даже не­ряшливым. Через Державина мне приоткрылся простодушный, жизнелюбивый, целеустрем­лённый, победный русский XVIII век. Как будто зимой распахнулось окно - и первозданный мо­роз овладел типовой квартирой, не считаясь с центральным отоплением. А потом оказалось, что уроки позапрошлого столетия, которое не так давно стало позапозапрошлым, помо­гают одолеть уныние и не соблазняться химе­рами. Многие дороги в России - литературные, политические, воинские - ведут к Державину».

Читая книгу Замостьянова, понимаешь, поче­му эти три дороги ведут не только к Державину, но влекут и к воскрешению простодушного, жиз­нелюбивого, целеустремлённого и победного духа России во всем её расхристанном очарова­нии. На наших просторах, словно по наущению магистров чародейства из заоблачных далей, героический дух покамест пребывает в лёгкой слепоте, размышлении, полусне, кажется, ещё немного, вот ещё чуть-чуть - и он проснётся, про-зреет, и уж тогда свободная любовная созерца­тельность не оставит вотчину предков, но чего-то не хватает. Чего? Силы духа! Истинной силы священного духа, которым обладало победонос­ное поколение русских людей XVIII века, которое передало этот встревоженный дух в век XIX, а далее и в век XX... А что же век XXI? Мы только оборачиваемся и вглядываемся в победы наших сродников, восхищаемся ими, да и то только те, кто помнит. А как же победы поколения ныне здравствующих потомков великих воинов? Оку­танное модным дурманом, растлительной мутью, под весёлое улюлюканье прохвостов всех мастей и ориентации, топчет новое поколение великую землю, да и то лишь ту часть величайшей импе­рии, которая всё ещё принадлежит нам. Часть, похожую на обломок византийского сосуда в ру­ках нерачительного константинополыда.

Вот как автор книги прокомментировал стро­ки Державина, кажется, написанные на злобу дня сегодняшнего:

«В прозе Державин скромно писал о себе в третьем лице, а в стихах сломал препоны, вы­строенные классицистами - и выразил себя, с ошибками и слабостями. Своенравного. Подчас тщеславного, а то болтливого и не умеющего отредактировать сучковатый стих. Как важ­но в поэзии утвердить своенравие и остаться живым, но не заиграться в культ собственно­го «эго». Державину первому это удалось - ещё в «Фелице»:

Не ходим света мы путями,

 Бежим разврата за мечтами.

 Между лентяем и брюзгой,

 Между тщеславья и пороком

 Нашёл кто разве ненароком

Путь добродетели прямой...»

«Из тяжёлой золотой рамы кованых держа-винских строф перед нами с необычайной и яркой жизненностью выступает уже известный нам облик - один из замечательных русских харак­теров, человек исключительно горячей крови, живущий всей полнотой бытия, кипуче-дея­тельный, пылкий, порывистый, увлекающийся, честный, прямой, умеющий страстно любить и столь же страстно презирать и ненавидеть, владеющий даром беспощадно-бьющего сло­ва, острой насмешки, зачастую переходящей в тонкую ионию...», - писал Д.Д. Благой, кое-что понимавший в поэзии Державина. Об этом же пишет автор исследования жизни великого слу­жителя Отечества. И как эти строки похожи на воспоминания Константина Леонтьева об образе Петра Карабанова, деда первого русского эсте­та, который был современником Державина: «Он был, может быть, один из самых «выразитель­ных» представителей того рода прежних рус­ских дворян, в которых иногда привлекатель­но, а иногда возмутительно сочеталось не­что тонко «версальское» с самым странным по своей необузданной свирепости, «азиатским». Истинный барин с виду, красивый и надменный донельзя, во многих случаях великодушный ры­царь, ненавистник лжи, лихоимства и двулич­ности, смелый до того, что в то время решился кинуться с обнажённой саблей на губернатора, когда тот позволил себе усомниться в истине его слов... слуга Государю и Отечеству предан­ный, энергический и верный, любитель стихот­ворства и всего прекрасного, Пётр Матвеевич был в то же время властолюбив до безумия, развращён до преступности, подозрителен до­нельзя и жесток до бессмыслия и зверства».

Сегодня нам всем не хватает такого яростно­го служения стране, примером которого были выходцы из золотоордынской знати Гаврила Державин, Пётр Карабанов и многие другие, беззаветно преданные сердцем этому бескрай­нему великолепию под названием Россия.

Эта книга не наскучит вам: даже названия глав говорят о том, что перед нам повествование эмоциональное, остроумное, взволнованное. Только так о Державине и можно писать.

«Первая строка, первый ошеломительный об­раз - "Алмазна сыплется гора", как она важна» -пишет Арсений Замостьянов... Это первая строка одной из лучших од Державина. Так пусть эта ошеломительная строчка не окажется послед­ней, а послужит пробуждению истинно русского духа Гавриила Романовича Державина, который пробуждает нас и будоражит.