В СМИ все уверенней звучит апология безбожия. Некоторые российские журналисты, равно как и отдельные ученые, опять узрели в двадцатых годах революционную романтику, церковь снова стали воспринимать как опиум, а в массовых расстрелах верующих все более и более упорно видят историческую необходимость. Увы, так часто бывает в истории – приходят новые поколения, не знавшие и не пережившие ни эпохи безбожия, ни геноцида по религиозному признаку. И возникает парадоксальная ситуация, когда даже сам факт беспрецедентного преследования миллионов верующих не рождает у нынешних атеистов-либералов никакого движения сердца. Ну и что? Верующие заблуждались и получали по заслугам. За фанатизм, за упертость, за неприятие прогресса. А Бога все равно нет. И жизнь продолжается. Без Него. Равно как и прогресс. А что было, то прошло – и быльем поросло.

Такова логика мира сего.

При этом противники религии упорно закрывают глаза на те закономерности атеизма, которые уже не раз и не два совлекали человечество на круги ада. Но особенно больно слышать атеистические выпады от некоторых современных российских ученых. Ведь все они – серьезные люди, мэтры в своих кругах, первоклассные специалисты того или иного профиля. Но как же эти ученые, при всем их интеллекте, могут игнорировать тот факт, что жизнь во всем ее многообразии неизмеримо шире науки? Она, жизнь, включает в себя фундаментальное понятие духовности. А духовную область изучает, прежде всего, религия. И чтобы делать какие-то заключения в этой области, нужно соблюсти элементарное условие – просто быть в ней специалистом.

А то получается какая-то странная и уродливая картина: о физике рассуждают только физики, о математике – математики, а о религии – все, кому не лень. Но особенно громкие и уверенные голоса раздаются со стороны активно неверующих, то есть людей, не имеющих абсолютно никакого опыта и знания по этому вопросу. То есть даже и не дилетантов. Удивительно! Богослов ведь не станет, например, учить нотам Шнитке и не выхватит у физика Виталия Гинзбурга ручку, чтобы с сатирическим смехом перечеркнуть все его физические формулы!.. Так почему же в области религии происходит форменная свистопляска и нас учат жить совершенно незнакомые с законами духовной жизни люди? Да, они, может быть, и непревзойденные специалисты в своих сферах, но здесь-то, образно говоря, не их епархия!..

Религия дает каждому человеку уникальный шанс практического познания Бога. Она указывает на конкретный опытный путь к вечному блаженству и бессмертию. Он состоит в покаянии, молитве, посте, смирении и желании добра. Если хочешь проверить, права религия или нет, – встань на путь, предлагаемый религией, соблюди разработанные ею правила и пойди по нему. И только потом, совершив уже что-то практически, делай первые выводы. Атеизм же не предлагает вообще никакого пути – он голословно заявляет, что после смерти наступает небытие. А где свидетельства? Где практический опыт? Вразумительного ответа нет.

В основе религии лежит молитвенное переживание Бога, коллективное религиозное свидетельство. О нем говорят такие авторитеты, как И. Ньютон (физик, математик, астроном, богослов), М. Ломоносов (ученый-энциклопедист), Б. Паскаль (физик, богослов, основатель гидростатики), Л. Гальвани, А. Вольта (основатели учения об электричестве), А. Ампер (один из основоположников электродинамики), Д. Менделеев (создатель одноименной периодической системы химических элементов), Э. Шредингер, Л. Бройль (создатели квантовой механики), Ч. Таунс (один из основателей квантовой электроники) и другие – и нельзя пренебрегать опытом этих ученейших мужей и уж тем более возвышаться над ними, обвиняя всех скопом в «дремучести». С ними такой финт не пройдет. Так вот – если даже у таких авторитетных людей имеется вполне позитивный религиозный опыт, то, рассуждая логически, следует сделать вывод, что религия – вполне научное мировоззрение. Ибо у нее есть свои постулаты, метод познания, критерии отличия истины от лжи и цель. При этом она не противоречит естествознанию, так как у нее совершенно другой предмет исследования – Бог и душа человеческая.

Что? Вы говорите, что все эти ученые – «дети своего времени» и что если бы они жили сегодня, то все поголовно записались бы в атеисты, увидев достижения прогресса и устыдившись своей прежней веры? Детский сад. Что, разве сегодня нет верующих ученых? Или вас интересуют только люди науки с мировыми именами? Пожалуйста, сегодня у нас в номере – интервью со всемирно известным физиком-ядерщиком, академиком Игорем Острецовым, ученым одного уровня с академиком Сахаровым в области исследований атомной энергии. Послушайте его.

Естествознание прошлых веков имело дело с миром чувственных вещей, с понятием доказательства. Однако с появлением квантовой механики оно все больше и больше входит в мир, который можно назвать материальным лишь с большой долей условности. И сам процесс доказательства слабеет. В науке, как и в религии, есть многое, что по сути своей недоказуемо. Подобно вере, она в ряде случаев базируется на совокупности аксиом – положений, принимаемых без доказательства, то есть на веру. Известно и то, что положения той или иной научной теории как системы не могут быть доказаны средствами, находящимися внутри самой системы. Необходим выход вовне, на более широкую систему. Но и там возникает та же самая ситуация. И так – без конца. Где же выход к истине?

А наблюдения в исследовании микромира, когда само наблюдение влияет на результаты опыта?! Они убедительно говорят об относительности и субъективности знания. Об этом свидетельствует один из основоположников квантовой механики В. Гейзенберг. Вообще современные ученые предпочитают не задавать вопросы «почему?» и «как?». Они лишь констатируют и наблюдают...

Наука уже давно ничего не говорит с определенностью. «Любая теория гипотетична» – это признавал еще Эйнштейн. Былую уверенность заменили гипотезы. Предположения. Модели. Не стало единого универсального научного метода. Говорят о методах. Признаются в том, что не может быть даже в принципе окончательного научного знания. Это показывает постоянная эволюция в изучении атома. Истина стала для науки фикцией. Недосягаемым фантомом. И чем больше открытий совершает наука, тем больше у нее возникает недоуменных вопросов. Она становится недостоверна. К этому выводу пришел известный современный физик Р. Фейнман (США). Еще пессимистичней звучат заключения создателя атомной бомбы, знаменитого американского физика Р. Оппенгеймера. Он открытым текстом заявил, что опрошенные им ведущие физики-теоретики «не понимают природу материи, законов, которые ею управляют, и языка, которым она может быть описана».

Нельзя забывать и об ограниченности самого понятийного аппарата, которым оперирует наука. Мир ее определений очень условен, в нем нет ясности. Нам сложно раскрыть даже понятия круглого, сладкого, приятного и т.д. Как же тогда наука может рассуждать о том, что трансцендентно разуму человека? Что может сказать наука о Божественном, если даже понятия чисто земные определены ею лишь весьма приблизительно и нечетко?

«Я оплакивал род человеческий, – писал преподобный Симеон Новый Богослов, – так как, ища необычайных доказательств, люди приводят человеческие понятия, и вещи, и слова и думают, что изображают Божественное естество, то естество, которого никто из Ангелов, ни из людей не мог ни увидеть, ни наименовать» (Препод. Симеон Новый Богослов. «Божественные гимны». С.-Посад, 1917, с. 272). Поэтому отрицать религию и бытие Бога только за счет их «недоказуемости» – некорректно. Нельзя доказать научными методами, что Бога нет. Эти методы несопоставимы с областью веры так же, как километры – с килограммами. Разная система координат. Иные точки отсчета. Об этом убедительно говорит в своей книге «Путь разума в поисках истины» широко известный православный апологет, профессор Алексей Осипов, преподаватель Основного богословия Московской духовной академии в Сергиевом Посаде (б. Загорске). Авообще-то вся наша деятельность, в том числе и научная, сплошь и рядом состоит из таких моментов, когда кончается рацио и начинается вера.

Без веры – нет того же знания. Отнимите у науки ее аксиомы – и она мгновенно рассыплется, как карточный домик. Следовательно, всем честным оппонентам религии, исходя из ее богатейшего мирового духовного опыта, надо иметь мужество признать за ней полноценное право на существование. Покаяться, как говорится, в своих двойных стандартах, предвзятостях, идейной ненависти и политической ангажированности. И признаться, кстати, что весь сегодняшний шум против религии и традиции поднят в основном в поддержку новой идеи глобализма, которая пришла в Россию на смену коммунизму. И новые правопреемники прежней идеологии страны Советов  исправно ему служат. И отрицают априори все, что не вписывается в новый синкретический стандарт, где грех объявлен нормой.

Сколько было верующих ученых, отнюдь не менее маститых, чем тот же нобелевский лауреат, академик Виталий Гинзбург? Академик Вернадский. Или академик Павлов (кстати, тоже лауреат Нобелевской премии). А также Борн, Иордан, каноник Коперник, аббат Мендель. Они ужаснулись бы рассуждениям Гинзбурга.

А как быть с Эйнштейном, который писал: «Моя религия – это глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Интеллекта, который открывается нам в доступном познанию мире»?

Триумф науки, который начался в XIX веке с отрицания Бога и победы материалистического мировоззрения, закончился к середине двадцатого столетия. Проблем стало гораздо больше, чем достижений. Расщепление ядра обернулось Хиросимой и перманентной ядерной угрозой. Научный прогресс вызвал глобальный экологический кризис, который в течение ближайших пятидесяти лет может поставить точку в истории человечества. Компьютеризация мира и заложенные в Интернете порноразвлекательные и садомазохистские океаны сайтов ведут миллионы пользователей к массовой деградации нравов и духовному одичанию. Или же все это лишь досадные издержки на пути блистательного прогресса? Но почему-то ими, издержками, а по-богословски – последствиями греховных страстей – омрачена и извращена вся история человечества.

Выход из образовавшегося тупика видится только один: в воспитании в человеке – и, прежде всего, в политике и ученом – сдерживающих начал с помощью религиозной нравственности. Это особенно касается авторов и исполнителей научных разработок, которые выходят за пределы дозволенного и могут провоцировать общественные и военные катаклизмы, – генной инженерии, клонирования, создания новых видов химических производств и оружия, воздействующего на психику и поведение людей. Человеческий эгоизм, уже почти пожравший через научно-технический прогресс весь окружающий мир ради достижения власти, военной мощи, суперкомфорта и наслаждения, может быть преодолен только спасительным страхом Божиим. Больше современный человек, стоящий на грани природной, нравственной, политической и экономической катастрофы, никого и ничего не боится. И вольтеровским просвещением тут не обойдешься, как бы многим этого ни хотелось. Это будет детский лепет на фоне разгула первобытно-агрессивных страстей в современном мировом сообществе.

А теперь о главном – о самом атеизме. Он, как и агностицизм, не имеет положительных доказательств и относится к области веры. Он – демагогичен, крайне агрессивен и декларативен. По сути, он не выдерживает никакой критики, ибо в нем отсутствует элементарная система доказательств. Но почему же тогда атеизм столь живуч? А вот почему: вся тайна его силы и притягательности заключается в сокрытом в нем принципе нигилистической вседозволенности. Вспомним историю России в ХХ веке с ее кровавой атеистической резней верующих, революционную республику Марата и Робеспьера, которая утверждала атеизм и вседозволенность пороков с помощью гильотины. Безбожие во все времена – это, прежде всего, вопрос политической идеологии. Оно – циничное демагогическое средство для захвата власти в любом обществе и упразднения всех этических ограничений и нравственных религиозных ценностей на пути к очередной человеческой деспотии. И лукавят те, кто отрицает истину, высказанную Достоевским, что «без Бога – все дозволено». Вся мировая атеистическая практика показывает, что это именно так и есть.

Интересно, что в «перестройку» атеизм был объявлен в каком-то смысле идейной основой Российского государства. Он формально не наделен ни плюсом, ни минусом и понимается как синоним свободы. Идеальным гражданином, в принципе, считается неверующий. Правда, отталкиваясь от атеизма, он имеет одинаковое право верить и в Бога, и в Люцифера, и в Человечество, и в Абсолют, и в Фаллос, и в У.Е. или же, наоборот, ни во что не верить. Как угодно. Атеизм как бы работает «гарантом» свободного идеологического выбора. Но если разобраться основательней, то он, в сущности, всегда – и в античные времена, и в новейшей истории – означал и означает лишь одно: безбожие, неизменно переходящее в богоборчество. Ведь именно такова буквальная расшифровка его значения – отрицание Бога, что есть один из синонимов борьбы. А это уже очень серьезная установка. С бесконечным знаком минус. И кровавыми историческими потрясениями.

Могут сказать: ну и что? Подумаешь! Какая ерунда! Сейчас уже будет все по-другому! Атеизм стал синонимом прогресса! Да, конечно. В виде микрочипов за ушами, спутников индивидуального слежения (грядущих подарков от прогрессивных ученых какой-нибудь а-ля солженицынской глобалистской шарашки) и рабской лояльности в очередном глобалистском трансбараке. И – думать одинаково! И – маршировать с песнями по городу Солнца! Да здравствует Кампанелла! Многая лета таварысчам Фурье и Сен-Симону! И – сдирать кургузую шапчонку перед очередной когортой просвещенных атеистов-деструкторов, дорвавшихся до власти. Вот тогда уж точно все верующие будут искать пятый угол – и не найдут! Что?! Вы говорите, что там, в вашем секулярном будущем, уже не будет гонений?! Демагогия. В отрицании атеистами Всевышнего органически заложен гексоген мести Небесам. Рано или поздно он обязательно взорвется. По всем законам цепной реакции. Опыт истории об этом однозначно свидетельствует. А Ленин, Пол Пот и Йенг-Сари его дружно подтверждают. И не надо здесь опять толковать про исторические издержки. Если что-то в мире периодически и в разных условиях настойчиво и однообразно повторяется, то это что-то становится закономерностью, не так ли? Атеисты, правда, намекают, что они-де неплохо относятся к деистам, то есть к верующим в некие безличностные и абстрактные Абсолюты. Но деистов нельзя назвать верующими. Это без двух минут те же атеисты. Их Абсолют абсолютно не светит и не греет. Он – нечто до предела размытое, недоступное и предельно безучастное к людям. Он ничего не чувствует. А главное, в нем нет Личности, которая тебя любит и с которой можно общаться. Что он есть, что его нет – все одно. Мы никогда не обратимся к нему с мольбой о помощи. Это все равно, как об стенку горох.

Атеизм, этот якобы «чистый» идеологический лист, – изначально черного нигилистического цвета. Он объективно генерирует безнравственность и вседозволенность. Его история неотделима от насилия и крови. Правда, на бумаге или в теледебатах он, конечно, выглядит куда более привлекательным.

А теперь – о самом главном: если в идеологии общества в обязательном порядке заложено, что Бога – нет, или положение о Нем просто отсутствует «за малозначимостью», значит, отсюда принципиально вытекает неизбежность появления и культа всякого рода непотребства и зла – обмана, воровства, разврата, наркомании, насилия, убийства. Что мы на сегодняшний день и имеем как следствие онтологической падшести человека вообще и нигилизма атеистического общества в частности. Так, под советской властью не было никакого прочного фундамента, кроме идеологического обмана, демагогии и насилия. Утверждалась она с размахом и шумом, но буквально сразу же началась ее подлинная практика, обнажившаяся во всем своем уродстве после снятия мишуры, – расстрелы, лагеря как форма рабовладения (беломорканалы, урановые рудники, стройки века), сексотство, воинствующее безбожие, идейная ложь, повальное участие науки в атеистической пропаганде и гонке вооружений, элитарная партократия, ужасающая социальная нищета на фоне богатства правящей элиты, застой, казнокрадство, моральное разложение верхов и низов, повсеместное пьянство. А как же иначе? Кто в России, кроме Бога и православного царя, мог с авторитетом и властью сказать, что все это – чудовищно и гнусно? Но Бога атеисты загнали за Можай, а царя убили.

А сейчас в России – новый атеизм. Секулярное государство ХХI века, в котором по закону опять нет Бога. О Нем во всех официальных документах не говорится ни слова. Интересный момент, не правда ли? И голос Всевышнего воспринимается ныне на правовом уровне как вполне нелегитимный, а следовательно, потенциально еще и как уголовно наказуемый (если вдруг слишком громко зазвучит) – вместе с декалогом и всеми евангельскими заповедями.

Но свято место пусто не бывает. А значит, вместо Творца будет действовать кто-то другой. Кто же? Не хочется и поминать. Как интересно. Закон, созданный людьми, опять становится превыше небес. Со всеми вытекающими последствиями. Вот он – феномен живучести атеизма. Утверждать тленного человека, погрязшего в страстях, карикатурным богом на час и с завидным постоянством объявлять грех нормой. Сладко ведь. И – старо, как мир.

Михаил ХОДАНОВ

Перейти к содержанию номера