Когда главный редактор «Шестого чувства» предложил мне на страницах журнала рассказать о своем пути к вере, я поначалу усомнился. Стоит ли? Тема интимная. Потом решил – пожалуй, стоит… если мой опыт кому-то будет полезен. Ведь при всех различиях наших судеб, национальностей, статусов, профессий, нравов, интересов и убеждений в одном все мы очень схожи. И это одно – сокровенное состояние души. Приглашаю всех желающих познать эту таинственную сферу словами Евангелия: прийди и виждь.

На внешнем, грубом, физическом плане все просто: тела и объекты материального мира разделены формами, пространством и временем. Таково самое грубое, линейное и, увы, наиболее распространенное восприятие действительности. Вот я, а вот остальной мир. Каждый из нас обособлен. Я – песчинка в безбрежной пустыне. Я трусь боками о себе подобных, толкаюсь, рвусь вперед, стараясь занять возможно более выгодное положение среди других песчинок-конкурентов. Когда я умру – а это произойдет неизбежно (знаю, но предпочитаю об этом не думать), преимуществами моей позиции воспользуются другие песчинки – лучше всего, если это будут мои дети или близкие родственники. Хотя, в сущности, какая разница: все равно я об этом ничего знать не буду.

Недавно в очередной раз мне случилось побывать в США. И понял я, что ожидает нас, увы, в ближайшем будущем. Средний американец до такой степени «упакован» в хлопоты по наилучшему устроению своего быта – скидки, проценты, бонусы, социальные льготы, штрафы, счета, страховки, накопительные и образовательные программы и так до бесконечности, что о душе ему и думать некогда. Просто не остается сил. Какая там душа?! Только успевай поворачиваться. Поистине, мир песчинок!

Внутри нас все несравнимо сложнее. Здесь пространство особое – сокровенное. Море мыслей и эмоций, фантазий и переживаний – лишь малая их часть доступна внешнему наблюдению. Знаем ли мы эту стихию? Владеем ли ее законами? Или ощущаем себя в ней чужаками?

Наверное, каждый в душе согласен с утверждением, что человек мало изменился со времен Шекспира. Но возможно ли это? Ведь при Шекспире не было и тысячной доли тех бытовых удобств и технологических достижений, которые мы используем в быту и о которых знаем доподлинно! Действительно мир изменился, но только лишь внешний мир, только наблюдаемый нами калейдоскоп форм с его бесчисленными узорами; сам же человек, как биопсихическая сущность, остался по сути прежним. Душа его, далекая от плотской пищи и утех, все так же радуется и страдает «по своему разумению». Она не стареет, как тленное тело, ранима и одинока, и чем сложнее и опаснее становится «льстивый и лукавый» внешний мир, тем сильнее замыкается она в капсуле своего затворничества, в своем суверенном, никому (без приглашения) не доступном убежище.

Выходит, главная беда наша состоит сегодня в том, что не знаем мы собственной души, не поддерживаем с нею живых, «рабочих» контактов, не посвящаем ей столько внимания и заботы, сколько надо бы посвящать, чтобы ощущать себя цельным и счастливым человеком. Объектом всех наших устремлений и вожделений стал исключительно этот самый коварный внешний мир. Мы убеждены, что именно здесь – в его лабиринтах, в хитросплетениях его переменчивых форм притаилась искомая разгадка смысла жизни, та самая птица удачи, которая однажды (не сегодня, так завтра) осенит своим крылом, и нужно только изловчиться и ухватить ее первым. Помните у Высоцкого: «А ну-ка девушки, а ну-ка парни, все рвутся в первые, с ума сойти!». Глубочайшее и досаднейшее заблуждение!

Вот и получается, что, застревая на этом материальном уровне миропонимания, мы живем как бы неполноценно, точнее, не настолько полно, как могли бы. И еще: с точки зрения приоритетов, мы воспринимаем мир искаженно, по сути, шиворот-навыворот. Образно говоря, живем, стоя на голове: а как иначе, если для меня ноги выше головы. Оттого-то и мучаемся, и тоскуем, и пугаемся всякой тени, и не видим никакого смысла (где ж ему быть, если я – песчинка и все мы – океан песка?), и в отчаянии даже готовы порой покончить с собой. Находясь в плену бытового атеизма, мы добровольно лишаем себя величайшего знания, уверенности и, в конечном счете, счастья…

Мир духа – одной, родственной с нашими душами природы. Физики точно установили – энергия неуничтожима. Если так, куда она девается после смерти тела? С телом все ясно – в землю, и дальше, через червяков и пищевые цепочки в круговорот веществ. А душа? Очевидно, что, отделяясь от своего тленного носителя, от биокапсулы тела, она сливается с родной для себя духовной стихией, которая пронизывает и обнимает весь наш бренный мир (как первоматерия она и есть этот мир) и от которой, в сущности, душа никогда не отрывается, даже временно находясь в физическом теле. Незримый, вездесущий и всепроникающий духовный эфир, или океан, в котором мы, люди, – капли воды. Иерархически он потому уже выше и могущественнее нашего зримого бытия, что вечен, первичен и ничем не ограничен. Именно духовный мир снабжает смертное, страстное и тленное тело той драгоценной духовной ношей – душой, ради которой оно, тело, только и существует.

Три года тому назад я был типичным бытовым атеистом – с крестиком на шее и без Бога в душе. Считал себя, разумеется, православным, но о вере знал меньше первоклассника из воскресной школы. Походил (в этом смысле) на подавляющее большинство своих соотечественников, вел стандартный умеренно греховный образ жизни средней руки бизнесмена, воспитывал, как мог, троих детей и не то чтобы сомневался, – даже и мысли не допускал, что в моей жизни что-то неладно. Наоборот, было ощущение, что все у меня, как у людей, и даже лучше, чем у многих…

И вот однажды это плавное скольжение остановилось. Последовал жесточайший удар, что-то вроде лобового столкновения. Крах бизнеса, неурядицы в семье и болезни детей сплелись в один кошмарный клубок. Жизнь, казавшаяся стабильной, понятной и гладкой, внезапно выпустила такие шипы, что впору было лезть в петлю. Должного опыта антикризисного управления у меня, бывшего дипломата, естественно, не оказалось – ему просто неоткуда было взяться. Романтическая фасадная видимость бизнеса в мгновенье ока обернулась его подлинною сутью – «крысиными бегами».

Каждый, кто испытал подобные изломы судьбы со всей их «атрибутикой» – склоками, интригами, предательством, весьма волнительными и болезненными «контактами» с криминальными или правоохранительными структурами (что в наше время почти одно и то же), – знает, какое это тяжкое потрясение и испытание. Особенно для неподготовленного, я бы сказал, неосознанного человека. Ты словно в тумане. Страх, растерянность, паника, недоверие ко всему и вся, страстное желание ухватиться за любую соломинку, которая, впрочем, легко может оказаться новой ловушкой. Болезни, конечно, депрессии… Говорят, если Бог хочет наказать предпринимателя, Он посылает ему десять лет безоблачной жизни. Это мой случай. Но не только. Лично знаю многих бизнесменов, которые (поразительно!) с той же периодичностью попадали в схожие ситуации – причем, как правило, неожиданно и вроде бы незаслуженно. Убежден, имей мы соответствующую статистику цикличности подобных кризисов, многих из моих коллег она заставила бы всерьез усомниться, так уж ли они случайны.

Чем же в действительности вызваны эти кризисы? Что на самом деле происходит с людьми, попадающими в подобные переделки?

Проще всего сказать: «Не повезло! Кто-то ведь должен и проиграть!». Такой поверхностный вердикт достоин лишь случайного наблюдателя за драмой под названием бизнес. Непосредственный участник этой драмы, если, конечно, ему удается выбраться из темной ямы страха, боли и суицидальных психозов и вернуться к нормальной работе и жизни, со временем оценивает все иначе. Это было наказание. Но не в смысле кары, а в смысле наказа, внушения, назидания, приходящего откуда-то свыше.

Опыт «исхода» из зловонной ямы кризиса всегда индивидуален и неповторим. Человек будто сбрасывает старую кожу. Вся его природа сотрясается до основания. Она обнажается и преображается. Старые связи, привычки, смыслы – все, из чего состояла его прежняя личность, его «эго»,  обрушивается, как штукатурка под ударами невидимого резца. Перед внутренним взором «страдальца» будто шторы раздвигаются, и он, присмиревший и дрожащий, униженный и обессиленный, вдруг начинает видеть что-то, различать что-то. С обывательской точки зрения, он становится «растением» – хорошо еще, если рядом окажутся близкие, неравнодушные люди. Но духовное измерение иное. В этой слабости, в этом вынужденном смирении скрыта великая сила преображения! Помните в Евангелии: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

Свет. Все дело в свете. На самом дне ямы, в самом, казалось бы, отчаянном, безнадежном и унизительном положении человек последним усилием воли вдруг поднимает голову и взывает к небу: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного! Выбираться наверх очень трудно, но мир, который постепенно открывается глазам «воскресшего» и нашедшего в себе силы для борьбы, вознаграждает любые его муки и труды. Он ярок и свеж. Он – другой. Как в детстве. Приходит опытное постижение истинности слов апостола о том, что человек воспринимает окружающий его земной мир «гадательно», как бы сквозь тусклое стекло.

В этот момент происходит первый и важнейший сдвиг в сознании бытового атеиста. Впервые за свою жизнь (возраст не имеет значения) он – не удивляйтесь! – теряет веру в незыблемость и подлинность привычной для него картины мироздания. Вынужденно – по сути, на сто восемьдесят градусов – он разворачивает фокус своего внимания к тому «немногому», что остается цельным и неизменным в момент крушения устоев прежней его жизни и что продолжает верно, вопреки житейским бурям, ему служить – … к собственной душе. Конечно, на первых порах он еще робок и несведущ в законах «духовного делания», совершенно не ориентируется в пространстве души, не умеет черпать силы из этого божественного источника. Но главное все же свершилось! И душа его – а вернее сам Господь через оживающую эту душу – благодарно откликается на эту первую, неуверенную пока просьбу о помощи и начинает Свое спасительное действие.

Вера атеиста в незыблемость законов материального бытия, в случайность земного пути, окончательность и бесконечность неминуемой смерти здесь, на этом рубеже тает, как снег под весенним солнцем. Да-да, я не оговорился – именно атеистическая вера – слепая и глупая вера в небытие Бога, которая не подкреплена (и не может быть подкреплена!) ни опытной научной проверкой, ни надежным свидетельством. Рациональный, тренированный, пытливый ум матерого атеиста начинает все более настойчиво и уверенно исследовать пространство души – доселе ему неведомое. Даже это простое волевое усилие приносит долгожданное облегчение. Поврежденная от природы и пораженная изъянами прожитой жизни человеческая сущность начинает оживать. Это уже не соломинка. В кромешной тьме, на пороге физической гибели человек, обращаясь к душе, нащупывает тот единственный спасительный путь, который не просто возвращает его к старому естеству, а наполняет новой божественной силой. Под страшным, сплющивающим давлением житейской трагедии материалист гибнет, и на свет рождается человек веры. Отец ему – Бог, повитуха – страдание.

Почему-то считается, что рационально устроенный ум мешает обретению мистического знания и опыта. Я бы сказал иначе: и да, и нет. Да – в том смысле, что мозг-компьютер современного человека действительно захламлен и перегружен огромным объемом отвлеченных, дробных, специальных, но в практической жизни почти бесполезных знаний, которые создают у их обладателя опаснейшую иллюзию всеведения. Отсюда один шаг до гордыни – царицы страстей, парализующей жизнь души.

Нет – потому, что мозг – превосходный, Богом данный инструмент, и чем он острее, совершеннее, тем большего успеха его обладатель может добиться в решении той или иной задачи. Важно ее правильно поставить. На протяжении своих блужданий между неверием и верой (в том числе и непродолжительных увлечений эзотерической литературой) я чувствовал – и продолжаю чувствовать до сих пор – странную раздвоенность. С одной стороны, рациональное начало, пропитанное материалистическим научным мировоззрением – так уж воспитали и научили! – всеми силами тянет в «привычный вывих» атеизма. С другой – та же самая дисциплина ума, та же привычка подчинять волю логике и факту, но только обращенная теперь к серьезным философско-богословским обобщениям смысла бытия, неодолимо убеждает бунтующий разум принять «Символ веры». Главное здесь не лениться и не прятаться за расхожие стереотипы (например, негативное отношения к той же Церкви). И надо больше читать. Книжные лавки сегодня буквально завалены несметным богатством – трудами Святых Отцов православия, величайших мыслителей и знатоков человеческой природы. Загляните в них, а потом – в себя, и вам откроется истина: мы не умнее, не лучше и не чище своих предков, и мы быстро духовно деградируем, увязая в трясине рационализма. Кстати, бесценное наследие святых отцов пришло в Россию, увы, с запозданием – лишь в девятнадцатом веке, что, несомненно, сыграло на руку уже наступавшему с Запада нигилизму.

Немного отвлекаясь, добавлю, что не меньшей иллюзией в наши дни является мнение, будто наша молодежь, особенно университетская, отгорожена от веры чуть ли не бетонным забором современной жизни и современных знаний. Чепуха! В молодежной среде налицо огромный и, увы, пока не удовлетворенный спрос на здоровую духовную пищу. Это не их – молодых, а наша – православного сообщества вина, что соответствующие знания и навыки в нужном объеме сюда не поставляются. Многие современные юноши и девушки, с виду такие независимые и задиристые, на деле хронически испытывают близкие к депрессивным негативные состояния. Внутренняя боль и неуверенность достигают у них таких пороговых значений, что потребность в ответах на главные, смысловые вопросы бытия перевешивает даже инерционную предубежденность против веры и зачастую против Церкви.

Новое знание и новый чувственный опыт – на фоне выхода из безнадежного, казалось бы, тупика – завораживают и воодушевляют. Образно говоря, человек в это время встает с головы на ноги – заметим, это тоже не просто, если до этого ты пятьдесят лет жил, стоя на голове. Духовное начало, как и положено, становится доминирующим, личность начинает приходить в Богом данную гармонию. Восстанавливается – в должной силе и мере – вторая, важнейшая, духовная ипостась человека, ответственная за его целостность как «любимого чада Божьего», полноту жизни и причастность к Первоначалу. Однако не стоит слишком уж обольщаться: это не более, чем первый шаг, всего лишь волевой выбор между неверием и верой, точнее, между двумя верами – слепой и негативной, в вечную смерть, и опытной, позитивной – в вечную жизнь. Будут еще на этом пути открытия и провалы, восторги и моменты отчаяния. Все будет. Существо человеческое в том виде, в каком его застает пробуждение Истинной веры, долго еще адаптируется: содрогается и сопротивляется. Ничего нет удивительного: мы добровольно передаем себя и свою застарелую духовную немощь в руки Врачевателя и поэтому должны быть готовы и к горечи «лекарств», и к боли «лечения».

В моем случае прохождение этой стадии было относительно недолгим – всего несколько месяцев. Но должен признать, оглядываясь назад, что это был весьма опасный отрезок на пути духовного развития. Восторг пробужденной чувственности, первые благодатные контакты с душой – в православии «внутренним человеком», – жадное и неразборчивое поглощение, наряду с полезной, еще и «всякой» эзотерической литературы могут завести новичка в новый, еще более глухой тупик. Незримый мир, с которым мы, открывая душу, начинаем соприкасаться, содержит не одно только благо. Он неизмеримо ярче, сложнее и опаснее земного. Наряду с магистральными путями, ведущими к высотам духа и требующими высочайшего напряжения сил, есть тут и кривые темные тропы. Они ведут вниз и обильно засеяны соблазнительного вида сорняками и суррогатами – производными от темного духа. Это и разного рода  магии, и полтергейст, и НЛО с экстрасенсорными «чудесами», и знахарство, и всевозможные придуманные людьми (не Богом) вероучения и т.п. Несть числа этим подделкам, обещающим скорый и успешный «прорыв к совершенству». К сожалению, наш отечественный эфир предоставляет этой «нечисти» широчайшие возможности открытой проповеди.

Мне повезло: оптинский старец, с которым судьба свела меня в период подобных блужданий и искушений, короткой фразой: «в православии все есть!» –  выдернул меня из трясины иллюзий и открыл дверь в мир чистой, строгой и честной веры. Православие не подлаживается под изъяны помраченного разума человека. Единственное в мире вероучение – оно утверждает то, о чем стыдливо молчат все прочие религии: «Человек, ты смертельно болен! Сам Бог пришел спасти тебя!». Чтобы в полной мере понять эту истину, далеко ходить не надо. Достаточно честно заглянуть в свою собственную душу, измерить свои помыслы и дела меркой заповедей Христовых и… ужаснуться. Легко ли это сделать? Вот именно, труднее трудного! Но сделать надо! А потом задуматься: если человек и человечество духовно здоровы, почему созданный нами мир так страшен и опасен. Почему на наших глазах гибнет земля? Увы, мы слишком плохо знаем себя и слишком легко вступаем в сделки с собственной совестью.

Покаяние, признание и начало преодоления в себе духовной немощи есть второй поворотный этап духовного пробуждения и обновления человека. В трезвом, взвешенном взгляде на свою сущность (в конце концов, это дело личное) нет ничего постыдного, ничего, унижающего достоинство. Исповедь, как чистая вода – промывает застарелые душевные раны и излечивает их. На этом этапе постепенно отбрасываются – как негодные и вредные для духовного здоровья и здоровья вообще – почти все прежние связи, взгляды, привычки, потребности, ценности и цели, с которыми неразлучно, казалось бы, срослась и которыми жила прежняя натура. Трудно и постепенно, «через не могу» начинается жизнь по Богу. Мир души открывается шире, мир земной как бы отдаляется, истинная духовная сущность человека «отлепляется» от него и начинает видеть внешнее как сущее, но не первостепенное. Атрибутика внешнего мира становится чем-то вроде «инструментария», предоставляемого человеку во временное пользование для выполнения некоего задания или миссии – притом каждому своей, сообразно дарованным (бесплатно, заметим!) способностям и талантам. Человек перестает быть щепкой в бурном океане бытия. Он становится, если хотите, «порученцем» Бога. Сталкером, идущим по лесу жизни легкой походкой охотника. Он ясно осознает, что открывающейся его глазам картине, как и капризным узорам калейдоскопа, верить нельзя, что каждое мгновение его пути бесценно и ответственно, ибо смерть может застигнуть в любой момент, и что правда, сила и счастье сокрыты только в душе – «Царство Божие внутрь вас есть».

Вера, господа, это не что-то абстрактное и магическое. Это прямой, правдивый и здравый взгляд на действительность. Если что и мешает нам установить эту истину и начать по-настоящему верить, так это только наша леность и наше невежество. Ну и конечно, еще наша горделивая, не известно, на чем основанная, убежденность, что мы – изнеженные телом и духом дети бездушного века – есть вершина развития человека разумного. Слава Богу, не все потеряно даже для нас! Задавленный плодами собственного безумия, стесненный стеклом и бетоном, изможденный невыносимыми психофизическими нагрузками человек третьего тысячелетия, похоже, готов, не дожидаясь постигшего меня и тысяч таких, как я, наказания во благо, взмолиться: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного!».

А.И.,

бизнесмен

Перейти к содержанию номера