Предлагаем вниманию читателей интервью-беседу с полковником Владимиром Васильевичем Квачковым, офицером Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, кавалером двух орденов Мужества, ордена Красной Звезды и многих других наград, видным русским разведчиком и ученым, комбригом, участником спец- операций в Афганистане, Азербайджане, Чечне, Таджикистане и в других горячих точках. Напомним, что с 2005 года в течение трех лет он и два других его товарища-спецназовца,  А. Найденов и Р. Яшин, находились под следствием по подозрению в покушении на жизнь тогдашнего главы РАО ЕЭС А. Б. Чубайса. В.В.Квачков и другие офицеры были освобождены из-под стражи в начале июня 2008 года по решению коллегии присяжных заседателей, вынесшей им оправдательный приговор о непричастности к упомянутому покушению.

За все время нахождения под судом и следствием полковник Квачков помещался в маленькие камеры и был практически обездвижен. В Матросской Тишине его соседом по камере в течение двух месяцев был Ходорковский, а  в следственном изоляторе в Медведково – отставной полковник израильской армии Гал Кляйн. В поддержку арестованных русских военных шли письма, устраивались демонстрации, пикеты, служились молебны и акафисты. Люди были уверены в том, что дело – сфабриковано. Так или иначе, но после роспуска двух коллегий присяжных, склонявшихся к оправданию военных, была сформирована еще одна, уже третья коллегия, которая и оправдала их.

Руководитель  «Переправы»  Александр Нотин и главный редактор журнала «Шестое чувство» протоиерей Михаил Ходанов встретились с полковником Владимиром Квачковым. Темой беседы стали духовные аспекты возрождения России с точки зрения современного русского офицера.

* * *

Квачков. – Война, как известно, последнее средство для вразумления народов. Меня очень часто спрашивают о характере современной войны и геополитического противоборства в целом. И в недавнем моем интервью на «Эхе Москвы» ведущий также пытался обсудить со мной эту тему. Россия сегодня в результате проигрыша в третьей мировой  – «холодной войне находится в духовной оккупации, которая порождает все другие формы национального и социального угнетения: информационную, финансовую, экономическую, политическую. Пока мы в этой оккупации – будем рабами.

Ходанов. – Владимир Васильевич, прочитал в Интернете ваше интервью, которое Александр Проханов брал у вас для газеты «Завтра». Тогда вы находились под следствием. Такой откровенности в определении того, что происходит в государстве, мне в миру слышать никогда не приходилось. Вы говорите четким языком военного человека и называете вещи страшными именами. Скажите, ваш анализ нынешней ситуации в России остается прежним или же что-то в ней изменилось  по сравнению с прошедшими годами?

К. – Не изменилось. Враги, демоны, стали еще более хитрыми, более изворотливыми. Духовная оккупация – это доминанта, которая определяет все. Для точной оценки ситуации надо сказать о том, где мы были и где находимся, и тогда станет понятно – где будем. Картину  можно увидеть только в динамике. Ситуация, когда русская нация попала в порабощение, не изменилась. Есть лишь внешняя трансформация. Просто враги Отечества и веры понимают, что открытое противодействие мироощущению русского народа, православию, общему русскому генотипу будет людьми отторгаться. Ведь почему почти никто не смог нас после монголов завоевать в открытую? Потому как видимый враг тут же вызывал протест в русском человеке. А это иго либеральное – оно намного опаснее и сложнее. Вспомним конец 90-х годов. Если бы вместо Ельцина не встал Путин, Россия пришла бы к национальному восстанию или бунту. Омерзение, вызываемое Ельциным в массе народной, было столь велико, что на него,  простите, смотреть было противно. И ельцинская элита поняла, что нужно срочно Ельцина убирать.

Он сделал свое дело. Пришел новый президент, более умеренный и государственный. Даже телевидение перешло на патриотическую риторику, на провозглашение каких-то моральных ценностей, правда, без их реализации. Произошло осознание того, что врать, согласно известному изречению, можно бесконечно долго только одному человеку, очень долго – огромной массе людей, но нельзя долго обманывать всех. И сейчас российские либералы  перешли к новому этапу. С приходом Медведева они попытаются сгладить авторитаризм Путина, который был необходим  для сохранения государства.

В России назревают события, называемые на языке науки бифуркацией. Это когда система приобретает новое качество в движении при изменении своих параметров. Так вот состояние русской нации приближается к точке разделения на две возможные судьбы: духовное спасение и дальнейшее развитие  или продолжение духовной деградации и смерть. В России в течение пятнадцати лет обманывали огромные массы народа, но в народном сознании произошла какая-то подвижка. Он, народ, начинает понимать, что за последние 15–20 лет был сильно обманут. А потому русская нация приближается к акту духовного прозрения.

Х. – Рядовой человек, несмотря на всю свою простоту,  видит, что нынешняя внутренняя идеология как была, так и остается безнравственной развлекаловкой и массовым оболваниванием человека через насаждения разврата, жестокости и пофигизма. Во всяком случае, эти тенденции преобладают. В людях формируют такую психологию, при которой их не интересует ничего, кроме живота и того, что ниже. Плюс неработающая экономика. Правда, кому-то где-то делают оружие, но нам-то, народу, это что дает? Все реалии от нас скрыты. Сельское хозяйство, если отъехать на 100 километров от столицы, представляет собой  плачевное зрелище. Бурьян и развалины бывших колхозов. Кто пользуется результатами продаж нефти и газа? Опять же узкая группа лиц. Поэтому возникает масса вопросов. И первый – когда же начнет работать общественный инстинкт самосохранения? Было когда-то татаро-монгольское иго. Историк Ключевский пишет, что русский мужчина боялся слова «татарин». Он начинал теряться, метаться. Ощущал животный ужас. Но он нашел в себе силы – через покаяние и веру – восстать и идти искать врага в чистом поле, навалиться на него и похоронить его под своими костями. Вот такой сильный образ. Без покаяния народного, помимо гнева, дело с мертвой точки не сдвинется. А каяться есть в чем.

К. – В чем же?

Х. – А в соучастии в делах безбожия, в страхе, в молчании. В безволии, в безверии, в колоссальном греховном падении. В том, что в свое время не просто допустили революцию на крови, а убили достойнейших людей в лице царской семьи, штыками искололи девочек, застрелили юного наследника… В том, что  был уничтожен сонм других по-настоящему достойных людей, цвет нации. И эта кровь лежит отчасти и на нас, на тех людях, кто равнодушно относится к своему прошлому и не делает правильных выводов. Оккупационный режим начался с семнадцатого года и предельно ясно проявил себя до начала сорок первого года. И лишь потом началась переоценка ценностей, война, как бич Божий, заставила общество обратиться к своим прежним утраченным ориентирам. И прежде всего покончить с оголтелым богоборчеством, возродить национальное достоинство через Победу, которую Господь даровал людям за то, что они все-таки повернулись к своим истокам.

К. – Оценка событий, начиная с семнадцатого года, часто присутствует и в наших беседах с соратниками. Но сейчас не время споров о нашей истории. Сейчас время сбора всего русского народа, всей русской нации на борьбу за освобождение от духовного ига.

Х. – Как вы считаете, почему вас все-таки выпустили? Насколько я понял из прессы, коллегию присяжных дважды распускали в связи с тем, что они склонялись в вашу сторону. А третью распустить не удалось. Что это за показатель? Какие-то изменения происходят в общественном сознании, которые нельзя игнорировать тем, кто пытался держать вас в заключении?

К. – Знаете, оправдали бы и в первый раз, и во второй. Если же четко сформулировать вопрос, то почему люди сверху позволили третьей коллегии дойти до конца и принять к исполнению оправдательный приговор? Думаю, что здесь – несколько факторов. Первый – в том, что им стало ясно: они нас не сломают. Они нарвались, простите за нескромность, на трех верующих православных офицеров, которых они не сломят даже годами заключения – чем больше они стали бы держать нас в тюрьме, тем больше бы возникал образ людей, которые сражаются за веру.

Х. – А ведь у нас здесь, на свободе, такое мнение, что там, в застенках, могут сделать с человеком все, что угодно: сотрут в порошок, растопчут и не задумаются. Стало быть, есть факторы, действующие помимо их воли?

К. – Совершенно верно. В 2005 году силами Татьяны Леонидовны Мироновой и других соратников удалось зарегистрироваться в качестве кандидата в депутаты Государственной думы. Тогда в качестве доверенных лиц ко мне впервые допустили на свидание мою жену Надежду Михайловну и известную певицу, мою дальневосточную землячку Вику Цыганову. Вика явилась красивая, вызывающе нарядная, как на праздник! И они, тюремщики, были шокированы. Этого никогда не было. Чтобы известная красивая певица запросто пришла на свидание к зэку?! Тюрьма была ошарашена. Это был вызов власти. Конечно, Вика много потеряла. Ее не пускают на телевидение. Она понимала все это, но, тем не менее, все-таки пришла. Так вот эта поддержка, в том числе и общественная, показала, что нас не сломать. Фигуры зазвучали,  и теперь сгибать нас «по беспределу», запускать к уголовникам, в «шерстяную хату», было уже опасно. «Шерстяная камера», наверное,  от слова «шерстить». Это место, куда загоняют уголовников, и они ломают заключенных по заказу администрации. Сами менты ничего не делают, это же не НКВД. Уголовникам при этом обещают скостить срок или облегчить условия содержания. Правда, когда  мы находились в Мосгорсуде, то нас помещали в  очень тесные каменные «стаканчики» – шестьдесят на восемьдесят  сантиметров, а высотой 5 метров, и лампочка сбоку, то есть в колодец. И ты сидишь там, а стены – в «шубе», в такой колючей штукатурке, чтобы нельзя было ни прислониться, ни писать на ней. Стоишь и шагу сделать не можешь. Тебя привозят в 8 утра и увозят через 10–12 часов. Многочасовая полная обездвиженность начинает давить на психику…

Х. – И что делать?

К. – 90-й псалом – «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится…» 

Нотин. – Когда вы пришли к вере?

К. – Я крестился в сорок лет. Был уже командиром бригады спецназа. Но раньше пришла к вере моя жена Надежда. Она всегда была ближе к вере, чем я. Не скажу, что я был воинствующим безбожником, скорее – ортодоксальным коммунистом. Я верил в справедливость советской власти, я воевал за нее. Был уверен, что счастье на земле – это построение коммунистического общества. А когда начал рушиться Советский Союз, особенно после того, как в том же Узбекистане я услышал, что они, мусульмане, должны жить так, как жили их предки, то задумался: а как же я тогда должен жить? То есть пошел от обратного. С ними – ясно, а я тогда кто? И в процессе самоидентификации установил: я – русский. Ну и что? А что это значит – русский? Служба в военной разведке приучила заниматься анализом. Я начал читать религиозную литературу. Тут у меня родился младший сын, и мне стало ясно, что и я, и сыновья должны креститься. Правда, для меня это был просто обряд. Тогда сущности Таинства я не понимал. Действовал по принципу: если вы кругом мусульмане, то я русский – православный. Вот так. А вот после того, как произошло Таинство Крещения, со мной стало происходить то, что принято называть чудесным изменением, перевоплощением.

Х. – Необыкновенные духовные вещи?

К. – Совершенно верно. Начал читать, думать, искать правду в себе и в людях с других, религиозных позиций. Пришло понимание одного, второго, третьего…

Н. – Что произвело наибольшее влияние на ваше духовное возрастание?

К. – Евангелие от Иоанна. Помню, когда прочел первые четыре строчки, то думал над ними целую неделю. А еще Символ  веры. С него началось все. До него я вообще не понимал – что такое верить. Тогда я понял, что Он, Христос, был всегда и сейчас существует… и  что это Богочеловек, который пришел к нам, а потом вернулся к Богу Отцу… На это стало накладываться все Евангелие. Потом была какая-то духовная пауза. Мне, честно говоря, не нравится, когда люди начинают искать чудеса, видения, знамения. Не в этом смысл веры!  Все эти годы со мной святой равноапостольный Владимир, эта иконка была со мной и в Чечне. Я был тогда представителем Генштаба, а у генерала Владимира Шаманова фактически стал его заместителем по спецоперациям. Помню, меня будят часа в три-четыре  ночи,  у нас еще не все отработано по возможной операции ликвидации прорыва, а он уже начался в районе села Комсомольское, которое  находится прямо в предгорье. Резервов практически нет. Ну, думаю, придется самому садиться на вертушку, брать парочку «двадцать четвертых». Я тогда сел в кунге, поставил перед собой иконку святого Владимира, а молитва не идет. Не идет молитва, и все. Вот просто сижу и сижу. А передо мной – Владимир. Я понимаю, что какие-то процессы идут, но вот молитвы нет. В каком-то безмыслии даже нахожусь. Все, пора. Беру иконку, кладу в камуфляж…

Так вот, поразив важные цели и сорвав организованный прорыв боевиков-сепаратистов в село, мы принесли только на несущем винте вертолета пять пробоин и две пробоины на хвостовом винте  (!). И это при том, что даже одна пробоина на винте может нарушить центровку лопастей, начинается тряска, и машина падает. Мы пришли и плюхнулись на аэродром в Урус-Мартане. Одна «двадцать четверка», которая шла за нами, пришла, еле села и больше взлететь не смогла. А вторую потом отремонтировали, и она улетела сама. Но не было ни одного убитого, ни одного раненого! Невероятно! Обычно вертолеты работали с высоты не менее тысячи метров, а мы шли по афганскому варианту на пятидесяти. И при этом вернулись. И тогда ко мне пришло духовное ощущение, что мне святой Владимир сказал тогда так: «Ты тут пока посиди, а я в это время на небесах кое-что поднастрою, потом уже полетишь». И вот пока я сидел пять или десять минут перед ним, он устраивал всю эту операцию сам. Вот такое ко мне тогда пришло духовное ощущение.

Второй случай произошел в тюрьме. Читаю чью-то статью о том, что мать святого Владимира якобы была еврейкой, которую Святослав взял в плен в хазарском каганате. Я беру эту иконку, прижимаю к груди и мысленно прошу его ответить, так ли это. И вдруг слышу, как он надо мной хохочет. Представляете,  я молитвенно к нему обращаюсь, а в ответ явственно слышу его смех надо мной! И это в тюремной камере, понимаете? Какой смех в таком состоянии?! А он смеется надо мной! И мне стало так хорошо на душе. Господи, подумал я тогда, как я мог этому поверить, когда есть проверенные житийные тексты?! И, представьте, меня вскоре переводят в другую камеру. А там – книга о святом Владимире, в которой я читаю, что мать его Малуша и ее брат Добрыня были исконно русскими людьми.

Однако я не хотел бы, чтобы мой приход к вере был расценен как вызванный какими-то явлениями. Они, наверное, случались именно тогда, когда мне требовалось подкрепление. Надо было укрепить мою душу в тюрьме. Чтобы я понимал, что Он со мной, Он мне такие вещи и посылал. И я очень благодарен отцу Константину, приходившему ко мне в тюрьму, которому я как-то признался: когда молюсь, чувствую благоухание и очень боюсь, чтобы это не стало какой-то прелестью. Он спросил меня: «Как вы сами к этому относитесь?». Я ответил: «Не знаю». И он сказал: «Не ждите, что последует нечто необыкновенное. Как молились, так и молитесь. Более того, если Господь вам такое послал, то вас ждут очень серьезные испытания». Так и получилось. С этим ощущением я жил в тюрьме. Если Господь послал мне такие знаки, то Он, стало быть, говорит мне: «Я послал тебе это, раб Божий Владимир, Я с тобой». Поэтому путь к вере у меня был непростой… На войне-то все верующие, когда бой идет… очень хочется тогда верить, что Бог есть и что Он тебя не оставит. А более глубокое осознание пришло, когда начал заниматься спецоперациями, когда начал вникать в их психологическую канву. Одно время даже хотел включить в свою докторскую диссертацию раздел о подрыве психики и веры человека. Но не взялся, отложил. Потому что понял, что я к этому не готов. Это целый мир.

Н. – Наше духовно-светское сообщество «Переправа» активно работает с молодежью, и мы ощущаем, что русского человека хотят сделать как бы одноипостасным. Лишить духа и оставить только материю. Как верующие люди, живущие в миру, мы понимаем, что идет зачистка духовного поля России и духовно-исторических корней. Идет попытка превратить народ в некую биомассу. Почему это происходит? Потому, что Россия остается единственным местом на земле, где менее всего повреждено святое православие. Наша история все время шла по ухабам, Господь не дает нам дремать и погружаться в потребительский сон. А как вы понимаете эти вопросы? Какова ваша точка зрения? Мы расходимся в этом вопросе с Александром Прохановым, потому как он делает акцент преимущественно  на танках, ракетах и космосе, а мне кажется, что основное  сейчас – работа в духовном поле.

К. – Главный вопрос русской православной общественности – где сейчас лежит тот ключ, которым мы можем отпереть двери нашей темницы? Или наоборот – вход в дверь нашего дома? Нет никакого сомнения в том, что этот  ключ лежит в области духа. Но тут есть опасный духовный лабиринт, который ведет, на мой взгляд, в тупик. Мы сейчас говорим о борьбе в сфере идеологической, но она, эта борьба, является ведь сердцевиной духовной области. А разве можно выиграть информационную борьбу при нынешнем соотношении сил? Существует мнение, что спасти свою душу может каждый человек, независимо от того, что делается вокруг него. Что есть личное спасение – пусть даже вокруг будет океан лжи и грязи: вот я православный человек, живу в соответствии с духовными установками, не делаю того-то и того-то, и – все! Можно ли спасти собственную душу? Возможно. Но можно ли при этом остаться русским? Спасти душу русского народа? Нельзя. Нельзя! И еще раз нельзя! Мы, русские, как народ, все взаимозависимы. Русский православный человек не может остаться русским вне своего народа, вне нации, поэтому каждому порознь не спастись. Можем ли мы сейчас сделать нечто такое, чтобы с этого голубого, во всех смыслах этого слова, экрана перестали литься потоки лжи, грязи, направленные на дегенерацию и деградацию нации? Не можем. И если кто-то считает, что некими политическими технологиями или религиозно-православными проповедями можно русский народ оторвать от этой мерзости, то он глубоко ошибается. Нет таких приемов и способов. Пока останкинская информационно-наркотическая игла находится во власти либералов, не будет у нас победы в духовной области. Какой толк, что, возможно, спасутся некоторые, переставшие быть русскими единицы, а остальные? Мы, спасающие свою душу борьбой с врагами веры и Отечества,  не можем быть безучастными к погибающим собратьям и радоваться только собственным успехам. Призыв к личному спасению (в том смысле, что спасай, мол, только  себя и ни во что больше не вникай)  в нынешних условиях – это призыв к духовной капитуляции, к предательству русского народа и к измене исторической русской нации. Полное ощущение, что мы имеем дело с вариантом  толстовства, которое пропагандировало непротивление злу силой и также хитро уводило людей в сторону от необходимости коллективного сопротивления беззаконию. И – фактически расчищало ему дорогу.

Чтобы спастись каждому, необходимо русское национальное государство для всех. Идущую духовно-информационную войну и в России, и в мире выиграть невозможно, пока у нас в стране не будет русской православной власти. Да, духовную борьбу ведет каждый и всегда.  Главная цель духовной борьбы сейчас – это уничтожение в людях  искаженного восприятия православия как какого-то слюняво-сусального примирения со всеми и со всем, это – подготовка и воспитание православных воинов, готовых на жертву во имя освобождения Российского государства от духовного беспредела. Это моя личная точка зрения, позиция  русского верующего офицера. Но стоит об этом начать говорить, как они сразу – вы же православный человек, откуда такая агрессия?! А Пересвет и Ослябя – кто были? А кем был Александр Невский? А Федор Ушаков? А Александр Суворов? Кто будет сокрушать врагов веры и Отечества, как не мы? В нас целенаправленно воспитывается ложное смирение, причем не перед Господом, а перед врагами России и русской нации. Поэтому у меня слово покаяние сразу вызывает чувство бдительной настороженности. Вы ее почувствовали в начале беседы, когда мы затронули тему покаяния, не так ли?  У меня в тюрьме висела икона святых страстотерпцев – царя Николая и его семьи, хотя правильнее говорить о них, как о святых мучениках. Так вот, в спорах и рассуждениях о покаянии перед ними я нашел свою личную форму: «Господи, прости грех невозбранения цареубийства». Вот в чем мы виноваты.

А империя Романовых должна была погибнуть. Она не могла не погибнуть. Потому как уже после Петра герб российский остался двуглавым только номинально, а практически одногорбым, или одноглавым, без церковной власти.  Сохранились внешние православные формы, которые, впрочем, ничего особого не давали. И Российская империя, при всех положительных моментах, в прежнем виде не имела ни права, ни силы на существование и в конце концов рухнула. А потому гражданская война – это не война между императорской Россией и советской властью – это война между февралем и октябрем 17 года. Правды не было ни у красных, ни у белых. Борьба велась между масонами и большевиками. Вот и вся разница. Возвращение страны к здравому смыслу началось, на мой взгляд,  в 32 году, пик этой борьбы пришелся на 37–38 годы, когда Сталин задушил троцкистско-свердловскую мафию. Завершение перелома – 43 год. Когда Сталин ликвидирует Совет Народных Комиссаров и вводит Совет Министров, традиционную русскую форму, царские погоны в армии, заменяет гимн «Интернационала» гимном Советского Союза.

Х. – Каждый поставлен Господом на свое место, каждый призван делать великое дело, когда подходит время и пробивает час. Старец архимандрит черниговский Лаврентий еще в 60-х годах говорил о том, что спасение России – от китайцев. В том смысле, что они встряхнут наше российское самосознание. По его словам,  они могут подойти чуть ли не к Воронежу. В результате мы уменьшимся в границах, но консолидируемся  и изменимся. Но не будет ли это слишком поздно?

К. – Что-то не хочется такого спасения для русского народа. Более того, ожидание врага внешнего уводит от осознания опасности врага внутреннего,  который уже рядом, уже здесь. Это касается не только России, но и Украины. Наш русский народ триедин – великороссы, малороссы и белорусы.  Более широкое понятие –  великая русская нация, которая включает в себя русских татар, русских башкир, русских якут, все те сто двадцать народов, что составляют собой русскую нацию.

Таким образом, все мы спастись сами поодиночке не сможем. Мы должны иметь свою русскую национальную власть. А как можно вернуть себе власть? Берем существующие политические механизмы. Мы можем выбрать достойных людей в рамках существующей избирательной системы? Для любого думающего человека ответ на этот вопрос – однозначно отрицательный. Существующая политическая система не позволяет русскому народу избрать себе достойную знать (не люблю слово «элита»), явить русский ум, русскую доблесть. Референдум? Отбрасываем. Зюганов с этим повозился-повозился – и плюнул.  

Вот и ведущий «Эха Москвы» Пархоменко (я там выступил сразу же после своего освобождения, хотя  некоторые и отговаривали меня от этого, но я офицер, разведчик, чего мне бояться  – я привык ходить в тыл врага) в течение всего эфира пытался спровоцировать меня на 280 статью «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности». «Что вы трусите, что вы трусите, скажите!»

Я отвечаю: «Вам нужно, вы и скажите!». Он с самого начала передачи повел свою тему: «Вы утверждаете о праве народов на национальное восстание?», и бросает мне на стол текст «Декларации прав человека» от 1948 года: покажите, где это?» Представляете, я в прямом эфире и писал об этом не менее 5–10 лет назад, а секунда задержки все решит. Вот тут меня Господь сподобил: я беру этот текст и по диагонали, как Штирлиц, сканирую. И уложился в те несколько секунд, что у меня были на ответ. И говорю: давайте почитаем. В третьем абзаце преамбулы Всеобщей декларации прав человека, принятой и провозглашенной резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года, сказано: «…необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения». А он мне: «Здесь написано, что нельзя прибегать». А я: «Повторяю для журналистов «Эха Москвы». А он: «Да хоть сто раз повторяйте!». Потом читаю их гостевую книгу на сайте: «Как это так, полковник пришел и учил нашего журналиста тексты читать, как можно было так опозориться? Надо было Венедиктова пустить к полковнику или Бутмана…».  Итак, народ имеет право на национальное восстание в качестве последнего средства против угнетения. Более того, в Конституции США прямо сказано о праве народа США на восстание.

Н. – Да, в «Декларации независимости» открыто записано, что это даже обязанность гражданина США – бороться против тирании и против угнетения. «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными  и  наделены  их  Творцом  определенными   неотчуждаемыми правами,  к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью.   Для   обеспечения   этих   прав   людьми   учреждаются правительства,  черпающие  свои  законные полномочия  из согласия управляемых.  В  случае,  если  какая-либо  форма   правительства становится  губительной  для самих этих целей,  народ имеет право изменить  или  упразднить  ее  и  учредить  новое  правительство, основанное  на  таких  принципах  и  формах  организации  власти, которые,  как ему  представляется,  наилучшим  образом  обеспечат людям безопасность и счастье.  Разумеется,  благоразумие требует, чтобы правительства,  установленные с давних пор,  не менялись бы под   влиянием   несущественных   и  быстротечных  обстоятельств; соответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что люди склонны скорее сносить пороки до тех пор,  пока их можно терпеть,  нежели использовать  свое  право  упразднять правительственные   формы, ставшие для них привычными.  Но когда длинный ряд злоупотреблений и  насилий,  неизменно  подчиненных  одной   и   той   же   цели, свидетельствует  о  коварном  замысле  вынудить народ смириться с неограниченным  деспотизмом,  свержение  такого  правительства  и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа» (Соединенные Штаты Америки: Конституции и  законодательство.  Под ред. О.А. Жидкова.  Перевод О. А. Жидкова. М.: Прогресс, Универс, 1993 – прим. ред.).

К. – Все правильно. Давайте обратим внимание на американское конституционное требование: «свержение  такого  правительства  и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа». Поэтому применительно к России борьба против духовной либеральной деспотии и угнетения является прямой обязанностью и правом русского православного человека. Скажу больше, что в советское время подготовка национальных восстаний и оказание помощи национально-освободительным движениям были одной из основных задач военной разведки и спецназа Вооруженных Сил.

Н. – Мы прекрасно понимаем, что история – это цикл революций и смена различных форм власти. Этот процесс непрерывен. Но ни одна из них ни разу не привела к реальному улучшению ситуации. Известно, кто есть отец всех революций. Ее задумывают идеалисты, осуществляют романтики, а плодами ее пользуются негодяи. Проблема состоит в том, чтобы очередная смена власти, если она произойдет, не привела к таким последствиям. Махатма Ганди показал своим примером – есть путь духовного ополчения. Не в смысле того, что духовное сопротивление само может все сломить, а чтобы у этой смены была чистая основа (вспомните высоконравственный  национальный бойкот индийцами британских колониалистов, прерывание всякого общения с ними). Без нее опять восторжествуют страсти. Они скрестятся и дадут новые уродливые порождения. И возникнет со временем новая тирания. А эта духовная основа, в случае с Россией, должна достигаться оздоровлением и укреплением христианского начала. «Переправа» и направлена на то, что называется ликвидацией разрухи в головах. И особенно акцентирована на молодежь. Потому как именно она является основным объектом псевдодуховного наступления, ее хотят полностью дебилизировать. И тем самым перекрыть молодым  кислород в будущее. 

К. – Не соглашусь с тем, что ни одна из революций не привела к реальным положительным изменениям. Да, ни одна революция не была абсолютно нравственна и позитивна. Да, в любой из них вздыбленный народ и взбаламученное общество зачастую видели наверху таких типов, место которым в обычной жизни на дне. Но революцию или национальное восстание нельзя придумать и изобрести. Они возможны только при наличии определенных объективных факторов и условий. Никакого «лимита на революции» не существует. Нынешнее положение в России нетерпимо для абсолютного большинства русской нации. Будем мы избавляться от навалившегося на нас ига революционным путем или передадим беду своим детям и внукам для эволюционного (или опять же революционного) пути, покажет будущее. Для того, чтобы подняться на борьбу с этой бесовской властью безнравственности, которую я в молитвах называю властью лукавой, необходимо опереться на духовную православную основу. Без нее все выродится в новый сатанизм. А потому я – христианский националист. В основе у меня лежит христианство, то есть возвращение в России власти, которая будет стоять на заповедях Христовых. Россия спасется только в том случае, если будет христианским православным государством. Идеологией будущего Русского государства будет православие, с государственным уважением ко всем традиционным религиям на территории России, как это и было всегда в нашей истории. Так вот, если мы говорим о том, что насилие неизбежно, что выборами мы ничего не поменяем, – надо растить духовных борцов. В основе грядущего возвращения русской национальной власти, безусловно, лежит духовная, жертвенная православная составляющая.

Н. – Причем православное сознание должно быть на порядок выше того, что было до революции. Ведь революция была вызвана обмирщением, протестантизацией практически всего общества. И это складывается из серьезной работы с молодежью. Потому что она пытливая. От нее специально отгораживают духовную сферу и скармливают ей суррогаты. Огромный блок экрана посвящен экстрасенсам, колдунам, магии. Для чего это вдалбливается? Чтобы выдавить оттуда все здоровое. И в результате получаем духовно больную молодежь.  Но бороться с этим надо. Потому что, если они отсекут от нас молодежь, нам вообще ничего не светит.

К. – На мой взгляд, абсолютизация православной обрядовости и подмена показной воцерковленностью искренней личной веры стали одной из главных причин гибели империи в 1917 году. Если бы было иначе, то большевистский комиссар не победил бы православного священника в гражданской войне. И дело вовсе не в жадной и неграмотной крестьянской массе. Те самые «гимназистки румяные», которых потом «вели в кабинет», таскали за пазухой революционные прокламации. Уже до революции вера в Бога была подорвана изнутри внедрением веры в материальную справедливость. Но одно без другого не существует. Советский период нашей истории – это не только наказание, но и подсказка Господа о дальнейшем устройстве Русского государства. Что же касается молодежи, то она, как ни парадоксально, более прагматична и революционна, чем старшее поколение. Безусловно, многим удалось внушить мысль о необходимости вписаться в эту жизнь. Смысл современной войны в духовной области против молодежи может быть передан так: рабы и слуги не должны понимать, что они уже рабы и слуги. Эту категорию несмышленышей для себя называю «SMS-маугли», смысл жизни которых описывается рекламой пива. Но думающая часть молодежи отчетливо понимает, что ей не осталось места, кроме лакейского, холуйского в нынешнем устройстве общества. На нее и надежда. Надежда на пробуждение русского самосознания. Этому же учу и своих четверых детей и двух внуков. Старший сын Александр – в федеральном розыске по делу о покушении на Чубайса. Дай Бог ему духовных сил в стоянии за правду. Младший сын Кирилл закончил третий курс философского факультета: тоже ищет смысл жизни. Сложилось так, что оба сына родились на северо-востоке Германии, в земле Мекленбург. Внушаю им, что они родились на древней варяжской земле. Сам появился на свет на Дальнем Востоке, после окончания Суворовского училища в Уссурийске, четыре года учился в Киевском общевойсковом училище. Офицерскую службу начал на Псковской земле. Вспоминаю, как я приехал в этот славный город после окончания училища. Я тогда привык к тому, что вокруг меня – украинская речь. Я и сам-то  уже немного «размовлял на украинской мови». А тут выхожу из поезда, подхожу к автобусной станции и чувствую: что-то не так. Вижу людей крестьянского вида, простых, а они говорят на чистом русском языке. Это были мои первые ощущения своей русскости на автобусном вокзале в Пскове (а мне было уже 22 года, я был лейтенантом, комсомольцем, конечно). До этого я чувствовал себя только советским. Хотя всегда знал, что я русский. Отец, помню, гордился, что мы из донских казаков, которые были переселены по Столыпинской реформе в Сибирь. Но до этого я обо всем просто знал – не более того. Так что осознание своего русского начала, причастности ко всей русской истории, к истории своих предков – наверное, главное в работе с молодежью.

Х. – Когда вы получили освобождение?

К. – Пятого июня, на Вознесение.

Х. – Какие ваши прогнозы на будущее по  реализации ваших идей? Кто станет во главе борьбы за возрождение России?

К. – Свыше 750 писем пришло мне в тюрьму, и там часто звучал этот вопрос. Мое личное мнение такое:  кто первый скажет «За мной за Веру и Отечество!», тот и возглавит. Кто почувствует в себе духовную силу поднять русский народ, кому Господь скажет: подымай, – тот и станет во главе. И если это будет крестьянка, как Жанна д'Арк, или мясной торговец, как Козьма Минин, или школьная учительница русского языка Марья Ивановна, я пойду за ними.

Х. – Процесс сложный. И вместе с тем он обоюдный. Ведь и лидер формируется по мере формирования народного настроения. Но и люди должны почувствовать, что дальше в таком разврате и в таком вертепе жить невозможно.

Н. – Сейчас в мире много  угроз: экологических, финансовых, продовольственных, террористических…

К. – Да, где вспыхнет, неизвестно. Она, вспышка, может быть и невооруженной, если на улицы выйдет огромная масса людей недовольных.

Х. – В 93 году недовольных людей молотили оплаченные властью и подколотые люди в униформе…

К. – А вот поэтому – если народ выйдет на улицы – это потребует организации. И тут лучшим организатором является, конечно, армейский, офицерский состав. Наши великие предки Минин и Пожарский пошли по линии организации военного ополчения и последующего похода на Москву. Как оно будет выглядеть? Важная роль будет принадлежать политическим партиям, общественным организациям, в том числе и Военно-Державному Союзу России. Сейчас Кондопога может вспыхнуть в любом уголке России, пожалуй, кроме самой столицы. Кроме того, очевидно, что надвигается глобальный передел мира. Штаты не выдержат финансовых проблем. Вся эта зеленая резаная бумага, их хваленая финансовая система доживает свои дни или месяцы. Будет дефолт. Американцы сейчас потребляют 40% мирового валового продукта, а производят только 20%. Если начнут жить по карману, то будут жить в два раза хуже. Сократи сейчас США ВВП в два раза, – и будет нанесен сильнейший удар по всем их программам.

Н. – А 50 триллионов их долгов?

К. – США, по-честному, должны объявить себя банкротом. А это глобальный кризис. Вот он-то и решит: станет ли Россия объектом или субъектом геополитики после этого дележа.

Н. – Возможна военная оккупация?

К. – Эту страшилку часто запускают для пресечения мыслей о национально-освободительном восстании. Ответственно заявляю: как только на территории России возникнет хоть один взвод НАТО, у нас – слава Богу – появится  зримый враг. Дальше уже дело техники. Надо только попросить, чтобы натовские дивизии и бригады пришли с новым вооружением, особенно с новыми средствами ведения разведки и связи, ведь у нас уже все устарело, надо менять. Было бы неплохо, чтобы личному составу войск НАТО выдали денежное довольствие в евро за несколько месяцев вперед. А если без шуток, то ни один батальон НАТО вы в Россию палкой не загоните: там знают, что такое русский солдат. Тем более, что новое российское военно-политическое руководство сумеет правильно распорядиться всем имеющимся арсеналом, в том числе ядерным, для защиты чести, свободы и независимости нашей Родины.

Интервью записал

Василий ИРЗАБЕКОВ

Перейти к содержанию номера