«На холмах Грузии лежит ночная мгла». А.С. Пушкин

«Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!» (Пс. 132, 1.)

Есть весьма распространенное историческое заблуждение – когда один народ, по совершенно необъяснимым причинам, объявляет себя выше другого. Отсюда возникают многочисленные неприятности, и прежде всего для того народа, который ставит себя в особенное положение…

Примером тому может служить трагедия в Южной Осетии, пробудившая лично во мне вихрь чувств – и боль, и недоумение, и страх перед подлостью человеческой натуры. Да-да – именно подлостью…

После конфликта президент Грузии Саакашвили всю вину стал валить на Россию, приводя избитые доводы о том, что русские, дескать, агрессоры и оккупанты, и проявилось это давно, еще в позапрошлом столетии. Я не удержался и побежал в ванную комнату, к зеркалу, чтобы очень внимательно посмотреть на оккупанта, заглянуть ему в глаза. Глаза были печальными.

Дело в том, что у меня очень размашистая родословная. Отец мой родился в Забайкалье, а мать – в Закавказье. Все «ЗА»…

В Иркутске есть улица Пестеревская, с нее, собственно, и начинался этот красивый сибирский город. Когда мои бородатые предки вступили на забайкальскую землю, встречаясь с местным жителем, дружелюбно хлопали его по плечу и задавали один и тот же вопрос: «Ну, что, брат-монгол, как вы тут живете-можете?». А тот улыбался, кивал головой радостно и повторял: «Брят, брят, бурят!». Вот отсюда и пошла «Бурят-Монголия»…

Предкам и в голову не приходило – платить деньги за скальпы, колонизация протекала мирно, прибайкальские буряты в большинстве своем очень охотно стали креститься. Конечно же, не сразу.

Предки моей матери оказались в Закавказье вскоре после подписания Георгиевского трактата. Деревня, в которой родилась моя бабушка, столетие праздновала в 1904 году. На праздник приезжал наместник в Закавказье граф Воронцов-Дашков, бабушка его хорошо помнила, потому что он посещал дом моего прадеда и пил с ним чай с коньяком.

В книге, которая называется «Русские в Закавказье», больше половины фамилий – моя родня. Это они привозили из Швейцарии племенных коров мясомолочного направления, с твердыми копытами, чтобы без всякого вреда паслись на каменистых склонах кавказских гор. Коровы до сих пор являются основой животноводства в современной Армении. Предки экспортировали швейцарские сыры в Швейцарию, приводили в порядок знаменитые абастуманские леса, сняли первый кинофильм в Грузии и пробили первый туннель, соединивший южные земли с матушкой Россией. Да и деревянные балконы вокруг домов, на которых так любили в жаркий полдень отдыхать знатные грузинские женщины и которые с таким чувством изображают на своих картинах грузинские художники, тоже изобретение русских. Они, видите ли, где бы ни были, скучают по дереву…

Иными словами, двуглавый орел – символ моего Отечества, вполне мог бы стать моим фамильным гербом. И все это я рассказываю не для того, чтобы привлечь внимание читателя к своей скромной особе, а затем, чтобы яснее обрисовать ситуацию и свое право рассуждать о ней.

Итак, понятно, почему я оказался потомком оккупантов в Закавказье, и вина моя заключается в том, что мои сердобольные православные предки не выдержали криков о помощи, доносившихся из-за Кавказского хребта, пришли на помощь и обеспечили местным народам на долгое время мир и благоденствие. Нет смысла вдаваться в подробности этого исторического процесса, они настолько всем известны, что повторять их, значит вступать в полемику с такими «образованцами», как Саакашвили. А этого делать мне совсем не хочется.

Кстати, мое рождение было тоже забавным и знаменательным. Отец мой, естественно фронтовик, после контузии в 43 году был направлен служить на границу с Турцией. Название села, в котором находилась погранзастава, до сих пор значится в моем паспорте как место моего рождения: Ахалкалакский район, село Карзах. Рядом – озеро Хазапини – Мертвое озеро. Половина его находится в Турции, другая половина находилась в СССР. Ахалкалаки переводится как Новая крепость. Она была построена русскими для защиты православных собратьев от мусульманских набегов. Еще есть город Ахалцихе –  у этого города приблизительно такая же история. Не могу удержаться и не сказать, что нынешнее руководство Грузии изо всех сил стремится ввести в эти крепости натовские войска, и, если это им удастся, нарисуется парадоксальная картина. Войдут туда не американские, французские или итальянские, а именно турецкие войска, поскольку турки, как известно, – члены НАТО…

И сразу же возникает слишком много вопросов. За что же боролись тысячи грузинских патриотов, отстаивая свою гордую и многострадальную страну? За что погибали? Выходит, за то, чтобы их самонадеянные потомки легкомысленно перечеркнули все это?..

Но вернусь к своему рождению. Моя матушка, пока отец служил на границе, ждала ребенка в Тбилиси. Но, соскучившись по сибирскому супругу, решила навестить его, а это в горах, очень высоко относительно уровня моря, куда никакие автобусы не ходили. Укутали матушку в тулуп, посадили на лошадь. И повезли. Мороз, между прочим, был за 40 градусов. Доехала она благополучно, но…

Младенец решил появиться на свет раньше срока. Все бы ничего, но капитан медицинской службы Головин (настоящий князь, между прочим) был в стельку пьян, и пришлось обращаться к местной повитухе – армянской бабушке Мариам. Она и приняла новорожденного. Шлепала его, пока он не залился в крике, щедро посолила каменной солью, выкупала и…

...Младенца завернули в чистую шкурку ягненка, мехом вовнутрь, положили на остывающий «тяндыр», особенную печь, в которой пекут хлебные лепешки. Так что…

Я не без основания могу утверждать, что имею отношение не только к Бурят-Монголии, но и к Грузии, и даже к Армении, по которой много путешествовал. Школу я закончил в Тбилиси и два года проучился в местном университете, изучая кибернетику.

Потом я уехал в Москву учиться в столичном университете на факультете журналистики.

И знаете, почему уехал? Потому что грузинский национализм становился очевидным, и не только русским…

Все начиналось  с таких, казалось бы, невинных пустяков. За столом слышались многозначительные тосты за великого грузинского царя Ираклия II, который во время своего правления «допустил единственную ошибку»: присоединил Грузию к России. С армянами велись бесконечные споры о национальной принадлежности замечательного поэта Шота Руставели.

– Шота, нет такого имени у грузин, он Ашот Руставян!

– Он – Шота – месх из города Рустави, – возражали грузины.

– Наши ученые нашли бутылку с рукописью, – продолжали настаивать армяне, – и в ней документ, подтверждающий армянское происхождение великого поэта…

– Но бутылка была из-под Боржоми, – блестяще парировали представители одной из самых процветающих национальностей, живших на территории великого Советского государства. Да-да, это действительно так. Достаточно сказать, что прожиточный минимум представителя Грузии в семь раз превышал прожиточный минимум жителя Воронежа. Это официальные статистические данные тех времен, закрытые разумеется.

Я часто вспоминаю легенду, связанную со знаменитой Сурамской крепостью, вернее ее развалинами, на которых я в детстве не раз бывал. Суть легенды в следующем. Место, на котором она строилась, стратегически очень важное – на пересечении путей, по которым на Грузию шли мусульманские завоеватели. Грузинский царь, строивший ее, несколько раз терпел неудачу: крепость по каким-то причинам разваливалась. Тогда местная колдунья подсказала ужасный выход: вмуровать в стены строящейся крепости сына-наследника. И царь пошел на это. Я был на развалинах этой крепости и видел стекавшую по останкам стены струйку воды – слезы замурованного мальчика. Вопреки всем законам физики. Думается, что после недавних событий слезы мальчика должны течь гораздо обильнее.

 * * *

Началом этим «пустякам» послужили слова Никиты Сергеевича Хрущева, оброненные им в Тбилиси в шутливой форме во время пышного банкета: «У вас нет национального самолюбия, – сказал глава могучего государства, – у вас все вывески на русском языке…»

Каждому главе любого государства надо быть очень осторожным в своих высказываниях, потому что большинство принимают их слишком буквально. Грузины с энтузиазмом принялись переписывать вывески на магазинах, но этого им показалось мало. Они всю промышленную документацию перевели на грузинский язык. Самое странное во всем этом было то, что многие современные технические термины в древнем языке Грузии просто отсутствуют. Например, «заглушка», «вентиль», «кран» или «задвижка». Местные деятели прибавили к подобным словам грузинские окончания – «заглушкис», «вентилис», «задвижкис» и так далее. Грузинские таксисты очень выразительно распевали песню: «Чеми гули – покрышкахар, чеми гули – Хванчкара»… («Мое сердце – покрышки, мое сердце – Хванчкара»…)

Когда в Госплан СССР стала поступать документация на грузинском языке, его сотрудники пришли в недоумение: кто же это будет переводить? Так что национальному самолюбию грузин, в конце концов, был нанесен «чувствительный удар».

Тем не менее, я не могу удержаться от описания общей картины житья-бытья в Грузии в те незабвенные времена. Я жил и учился с грузинами, армянами, айсорами, турками, татарами, азербайджанцами, греками, евреями, осетинами, поляками, эстонцами, немцами и чехами. На весь Тбилиси был один самый настоящий негр – директор парка «Муштаиди», где мы проводили свое свободное время. В парке функционировали парашютная вышка, детская железная дорога. Негра все, особенно дети, очень жалели, зная, как к ним безобразно относятся в Америке. Он ходил в белой шляпе и был похож на негритянского певца Поля Робсона.

Собственно, о национальности любого из моих тогдашних друзей я не задумывался. Такого вопроса не существовало, все мы были детьми. И у нас у всех было счастливое детство, по-настоящему счастливое, уверяю вас.

 * * *

Детский сад, который я посещал, относился к локомотиво-ремонтному заводу: обыкновенный садик, но… Нас, послевоенных детей, холили и лелеяли, как сегодняшним детям и не снилось. Кормили черной и красной икрой, каждое утро медицинская сестра отправлялась на вокзал и встречала батумский поезд. Ей передавали два ведра с морской водой, которой нас обтирали, не без основания считая, что это крайне полезно детскому организму.

Нас отправляли на дачи. Как-то летом мы отдыхали в Махинджаури, изумительное место вблизи Батуми. По утрам мы смотрели на море и наблюдали тренировки на баркасах учащихся Нахимовского училища и очень им завидовали. Другим летом нас увозили в Цагвери – это рядом с Боржоми. Хвойные леса, минеральная вода струилась из многочисленных источников прямо у нас под ногами. Перед нашей дачей возвышалась отвесная скала, в ней были пещеры. От скалы наш дом отделяла бурная река, в которой в жаркий полдень под камнями пряталась форель.

Однажды нам объявили, что недалеко от нас отдыхает дедушка Сталин и завтра мы пойдем к нему в гости. Помнится, мы шли по цветущему саду, на ветвях деревьев распевали птицы, жужжали пчелы и шмели. Честно признаюсь, никаких автоматчиков в кустах и людей «в камуфляжах» я не видел. Не помню я и «сопровождающих». Мы подошли к скромному двухэтажному домику, опоясанному деревянной верандой, на которую и вышел Иосиф Виссарионович в сопровождении пожилой женщины в грузинском национальном костюме. Позже мы, дети, рассуждали между собой: это его мама. Но… матушка Сталина умерла в 1937 году.

Иосиф Виссарионович остался в памяти невысоким рыжеватым человеком в простом белом френче. Был он без фуражки, на лице были видны оспинки. Одна из наших девочек – Гюльнара Кипиани поднялась по ступенькам и преподнесла Сталину цветы. Он поднял ее на руки и расцеловал. Он о чем-то спрашивал нашу воспитательницу, она, краснея, отвечала. Потом мы ушли.

Следующий день я тоже запомнил: нам делали прививку от оспы. Процедура эта довольно болезненная, но нам объясняли: видели у дедушки Сталина оспины на лице? Дело все в том, что он жил до революции, а тогда прививок не делали. Чтобы и мы не стали «рябыми», нам необходимо все вытерпеть. И мы терпели. Всякий раз, когда я смотрю на свое правое предплечье, вспоминаю Сталина…

Хотелось бы заметить, что Иосифа Виссарионовича в Грузии в те времена не очень жаловали. Курьезным образом его считали осетином(!!!). Джугашвили, Джуга – такого корня в грузинском языке нет, он – Джугаев. Мелочным националистам казалось невозможным, чтобы великий представитель их нации был сыном сапожника. Придумывали глупые легенды о том, что мама у Сталина была очень красивой, служила у одного князя и… Чепуха, одним словом. Позднее его называли сыном Пржевальского, похож, дескать… Великий путешественник посещал Грузию и…

Разумеется, и это сплошная глупость!

Странным образом некоторые грузины многим великим людям приписывают грузинское происхождение. Петр I – грузин, уверяли меня с полной серьезностью. «С какого бока?» – не выдержал я. «Алексей Михайлович был старенький, а при дворе был грузинский посланник – красавец. Ну и…».

Ну что можно ответить на это?

Любят они намекнуть на свое «аристократическое прошлое». Известный певец и киноактер Вахтанг Кикабидзе на экране телевидения распинался о своем царском происхождении, в чем я очень и очень сомневаюсь.

Следует заметить, что среди грузинских юношей бытовало и бытует твердое убеждение, что они как кавалеры неотразимы и что русские женщины, в отличие от грузинских, особой нравственностью не отличаются. Что же касается сердечных дел, то тут грузинские юноши, по их собственным представлениям, могли бы дать фору даже парфянским жеребцам. Некоторых дам, а они, наверное, знали, что говорили, это утверждение чрезвычайно смешило. Выносливость в любви – не национальный признак, утверждали они и приводили очень убедительные доводы.

Кстати, приписывать знаменитым людям свое происхождение присуще и армянам. Недавно один из них с полной серьезностью убеждал меня в том, что шесть римских императоров были армянами.

– Надеюсь, это были не Калигула, не Нерон, неприятные были ребята, – пытался парировать я нелепейшее утверждение.

Мне по большому секрету объяснили, что Саакашвили на самом деле Саакян, но об этом распространяться не стоит.

Не хочется касаться неприятных моментов, но раз уж зашел разговор…

И, что самое удивительное, всякий разговор с армянами и грузинами заканчивается одними и теми же парадоксальными заявлениями: Россия должна… Россия виновата… А если Россия не хочет, американцы нам помогут…

Чем?

Во время развала Советского Союза я не раз слышал о том, что Грузия очень скоро станет самой процветающей страной благодаря своему климату и морю. «Мы создадим туристическую зону, у нас море, у нас мандарины, у нас вино…». Я не возражал, хотя с морем у грузин получаются сплошные накладки.

Но я отвлекся…

 * * *

После XX съезда что-то переменилось. Как будто над солнечной Грузией нависли плотные облака. Небо нашего детства перестало быть безоблачным. Грузины обиделись за грузина Сталина, появились разговоры и…

Я не политик и всю жизнь избегаю давать какие-то оценки и заявления, но на уровне среднестатистического представителя своей страны могу иметь свое мнение и делать какие-то выводы. Мне кажется, что особенную роль во всем этом, я уже говорил, сыграла довольно неуклюжая политика Никиты Сергеевича Хрущева. Каждому известно, с какой ответственностью должен вести себя человек государственного масштаба. Осетинская трагедия имеет достаточно глубокие корни. Вначале это безответственное разделение народа «на южный и северный», затем присоединение одного из них к Грузии, затем… Насколько мне известно, осетины – потомки воинственных аланов и косогов, которые мирно сосуществовали в Тьмутараканском княжестве, управляемом Мстиславом Удалым, со славянским населением. А уж много позднее грузинские правители пригласили их на свои «северные» земли защищать Грузию от не менее воинственных горцев.И спустя много времени вздумали попросить их покинуть давно обжитые земли. Покинуть... куда?

На бытовом уровне отношение грузин к осетинам, мягко говоря, пренебрежительное. И «туповатый», дескать, они народ, и вороватый. Не знаю, не знаю… Один из моих самых любимых русских писателей – осетин Гойто Газданов, я не буду приводить в качестве примера Валерия Гергиева. У меня много знакомых и друзей-осетин, тупых я среди них не замечал. Осетинские девушки очень красивые. Светловолосые и темноглазые. Ниночка Оттаева, Валя Цховребова, Этери Мехтеева. У Ниночки отец работал на заводе, у Вали был директором заповедника, родители Этери преподавали в МИФИ. Среди юношей-осетин я часто наблюдал настоящих богатырей, прямо-таки сказочных. У меня был сосед-осетин, который без посторонней помощи внес пианино на третий этаж. Солтан Рзаев, товарищ моей спортивной юности, был также невероятно силен. Я однажды решил с ним посоперничать на ринге. Ох, и плохо мне пришлось. Феликс Гаглоев всю жизнь мечтал о море, но судьба его распорядилась иначе. Тем не менее, он своими руками построил настоящую крейсерскую яхту и плавал на ней по Тбилисскому озеру. Проблема заключалась в том, что он не мог в замкнутом пространстве озера развить на ней настоящую скорость.

Вспоминаются слезы на глазах Ниночки Оттаевой, когда мы проходили мимо православного храма в Тбилиси и она сказала, что в этом храме отпевали ее бабушку.

Помнится, Хрущев во время пребывания в столице Грузии заявил о том, что в Тбилиси слишком много решеток! А они действительно были, обрамляли прекрасные парки и…

Мы строим коммунизм, а у вас решетки, безапелляционно заявил глава государства. Решетки были, как в Летнем саду, в Петербурге, сохранившиеся с XIX века, но их снесли. И мы – молодые балбесы, гуляя по городу, решили зайти в зоопарк. Решетки уже сняли. До билетных касс было далеко, и мы не стали затруднять себя: перешагнули через невысокий парапет и направились к вольерам. И нас остановил старый курд-дворник с медалью «За отвагу» на выцветшей ленточке. Он очень печально посмотрел на нас и стал на каждого показывать пальцем: «Ты не купил билет, ты не купил… ты… Послушайте, а слона чем кормить?» Нас было четверо: русский, грузин, девочка-осетинка и еще одна девочка, папа у которой был грузин, а мама – русская.

Почему-то большинство курдов в Тбилиси были дворниками. Помню осенний Тбилиси, слышится шарканье проволочных метел об асфальт. Это курды сгребают листву, опавшую с платанов, и поджигают ее. Весь город окутан дымом. И еще пахнет (как в Париже) каштанами. Их, нанизанные на нитки, продают за 10 копеек пожилые женщины. Как мы любили эти вкусные каштаны…

 * * *

Разделение народа! В политике это, видимо, известный прием. Крым присоединили к Украине, в дурном сне не представляя, чем все это может кончиться. И уж наверное, и Б.Н. Ельцин не подумал, когда объявил, что суверенитет можно разбирать полными пригоршнями. Мы хорошо знаем, во что все это вылилось.

И самое последнее: ныне здравствующий первый президент СССР Горбачев все сделал для того, чтобы объединить Германию, но ничего не смог сделать для того, чтобы сохранить в едином государстве три славянские республики – Россию, Украину и Белоруссию. Вот было бы государство так государство…

И упаси Бог назвать меня националистом, шовинистом или кем-нибудь еще в подобном роде. Делая исторические оценки отношения к нам со стороны  Запада, я слишком трезво смотрю на вещи. Хотя и оставляю право за своими оппонентами оспаривать мое мнение.

Кстати сказать, уже после конфликта в Осетии я лично слышал истерические крики со стороны московских грузин о том, что нам, русским, земли мало, что мы – империалисты, что мы… И это говорят грузины, прожившие в Москве большую часть своей жизни, доктора наук, получившие образование и ученые степени в России… Поневоле приходят в голову мысли о «пятой колонне»!

А кто, позвольте спросить, начал? Кто расстрелял наших миротворцев, кто громил из «Градов», танков и тяжелых артиллерийских орудий Цхинвал? Русские «агрессоры»?

Неожиданным прозвучал упрек в адрес России со стороны армянина, живущего на Алтае: «Русские виноваты!». «В чем?» – всплеснул я руками.

Он стал произносить что-то невнятное, и тогда я задал ему конкретный «бытовой» вопрос: а армяне могут простить Турции геноцид? Никогда, с жаром воскликнул он. А почему ж вы думаете, что осетины простят грузинам гибель двух тысяч стариков, женщин и детей? Он задумался и произнес в конце концов: «Почему же русские раньше не ввели 56-ю армию?».

И опять русские оказались виноватыми.

Еще один алтайский эпизод хочу пересказать. Я познакомился там с грузином-сваном, живущим в селе и женатом на русской женщине. Мы разговорились о Сванетии, о ее замечательных альпинистах, среди которых самым знаменитым «Снежным барсом» был Хергиани.

«Он погиб, – печально сообщил мне сван Валера. – Шел в связке с другим альпинистом, создалась критическая ситуация, и напарник обрезал веревку. Понятное дело, русский был…» Он даже не обратил внимания на то, что разговаривает с русским.

 * * *

Если Россия и была когда-то страной-оккупантом, то странная это была оккупация. Не было в Грузии школы, в которой бы не было грузинского ансамбля зажигательных танцев. Грузинские и русские классы соседствовали в одном здании. Можно было пойти на стадион и совершенно бесплатно выбрать вид спорта, которым ты хотел бы заниматься. Профессиональные тренеры, получавшие зарплату от государства, занимались с нами, детьми. Лично я увлекался легкой атлетикой, плаванием и водным поло. Честное слово, у меня ни разу не спросили, кто я по национальности. Одного моего тренера по легкой атлетике звали Отар Георгиевич, другого – Пушкин. Первый был грузином, второй армянином. Они любят называть своих детей «пышными» именами. Самый любимый тренер по плаванию отзывался на имя-отчество Сан Саныч. Фамилию – Сафронов.

Я мог бы рассказать о кружках во Дворце пионеров, располагался он в бывшей резиденции наместника в Закавказье – графа Воронцова-Дашкова. Хотели стать авиамоделистом, пожалуйста, хотели строить корабли, будьте любезны. Детская железная дорога ждала нас по выходным дням. Только водитель паровоза был взрослым, а кондукторы, стрелочники и прочий персонал были мы – дети. Кстати, музыкальные кружки были не только грузинские, но и русские. Входит однажды в класс наш замечательный директор школы Илья Яковлевич Шенгелия и объявляет: ребята, выручайте. Через неделю конкурс на лучший самодеятельный кружок, а у нас его нет. Давайте быстро научимся играть на разных инструментах, составим хор и выступим. Приглашаю в него только тех, у кого с успеваемостью все в порядке. Так я и попал в самодеятельный кружок. На вопрос, на чем бы я хотел научиться играть, я ответил не сразу, решил посоветоваться с бабушкой. Она была человеком с юмором и порекомендовала освоить балалайку! Разумеется, балалайку. Мы выиграли районный смотр. Я тренькал изо всех сил по трем струнам, а хор воодушевленно пел. А под конец моя одноклассница Этери Папуашвили (мама – русская) нежным голосом выводила Санта-Лючию. Чудесные, доложу вам, были времена, чудесные…

А какие были замечательные грузинские кинофильмы, какая живопись, какой театр! До сих пор вспоминаю замечательный спектакль, покоривший Англию. Назывался он «Ричард III». Два мальчика-близнеца, жившие по соседству, играли в нем маленьких принцев. Их отобрали во Дворце пионеров, они занимались в драмкружке. И никакого блата, никакого… Родители мальчиков работали на заводе.

 * * *

Грузия! Что хочется вспоминать о ней? А хочется рассказать о том, как однажды ранним утром мы шли мимо просторного кукурузного поля, на одном конце которого трудился пожилой грузинский крестьянин, с повязанной косынкой головой. Мы обошли окрестности и поближе к вечеру возвращались обратно, усталые, пропыленные. Крестьянин продолжал орудовать мотыгой уже на другом конце поля, и мы прошли мимо. «Молодые люди, – окликнул он нас. – Почему не здороваетесь, когда проходите мимо пожилого человека?»

Нам стало стыдно. Мы остановились и стали извиняться. Он пригласил нас разделить с ним скромную трапезу, достал узелок, в котором оказались хлебные лепешки, сыр, огурцы и помидоры, и небольшой глиняный кувшин с вином. Мы достали свои припасы. Мы очень славно посидели и поговорили, он рассказывал нам местную историю, объяснял обычаи. Мы сидели и любовались пейзажем, и нам в голову не могло прийти, что именно в этих местах, спустя несколько десятилетий, будут взрываться грузинские снаряды.

Среди нас были две грузинские княжны Вачнадзе, одна армянская княжна по имени Эра и потомок князей Цицишвили (Цициановых) Зураб, чья бабушка была смолянкой, прекрасно говорила по-русски и по-французски и совершенно не владела грузинским языком. Это неприлично, пытался внушить ей внук, который не был националистом и женат был на украинке. Что поделаешь, – отвечала бабушка с непередаваемым петербуржским выговором.

Перед тем как отправиться в туристический поход, мы с Зурабом покупали у мясников-азербайджанцев мясо для шашлыка. Как по-азербайджански филейная часть? – нервничал князь, а я не знал, что ему ответить. Азербайджанец-мясник никак не мог понять, что от него хотят, а когда понял, радостно заулыбался: вам ляжка нужна? Так бы и сказали, ляжка…

И еще один эпизод, оставшийся в моей памяти. Знаменитый Джварский монастырь, воспетый в бессмертной поэме Лермонтова «Мцыри». Я давно не был в Тбилиси и, наконец, оказался в нем, осенью, когда листва с деревьев уже облетала и с гор тянуло запахом снежных вершин. Я вышел из дома очень рано и пошел вдоль Куры в сторону древней столицы Грузии – Мцхета. Перед тем как влиться в Тбилиси, Кура делает плавный изгиб, в этом месте она расширяется, и на ней после весенних и осенних паводков образуются островки, на которых любят гнездиться дикие утки. Когда-то я охотился на них. На берегу всегда находилась лодка, принадлежавшая неизвестно кому. Лодкой можно было пользоваться с одним условием: оставляя ее в определенном месте, нужно было положить в специальный ящичек на носу рубль. Лодку я обнаружил на прежнем месте, слил из нее воду, сплавал на безжизненный остров, на котором уток не оказалось, вернулся обратно. Когда же хотел оставить в ящичке рубль, обнаружил в нем несколько заплесневевших рублей, оставленных кем-то до меня, и понял, что лодкой давным-давно никто не пользовался. И убедился в том, что какая-то очень счастливая пора моей жизни закончилась.

Расстроенный, я решил подняться в Джварский монастырь и исполнил свое намерение, но шел не по дороге, по которой ездили автомобили, а по крутому склону. Когда же я оказался у полуразрушенных ворот, меня остановил добродушный милиционер, сообщивший, что на территории монастыря находится иностранная делегация, для которой детский хор будет петь старинные грузинские песни. Он попросил меня не мешать. Я присел рядом с ним на краешек скалы и стал вглядываться вдаль. Панорама открывается великолепная. Справа – Мцхета, слева – Тбилиси. Горы, горы, горы… Милиционер вдруг расстегнул кобуру и достал из нее… бутерброд с сыром. «Хочешь?» – предложил он мне, но я отказался. Тогда он стал аппетитно уплетать его, и в это время раздалось удивительное пение. Детские голоса, отражаясь от полуразвалившихся стен древнего монастыря, разнеслись далеко окрест. Я слушал совершенно пораженный и затем спросил милиционера: о чем они поют? Тот дожевал последний кусок, проглотил и сказал задумчиво: «Ну о чем говорится в старинных песнях? О том, что надо любить друг друга, сеять хлеб, выращивать виноград, а если, упаси Бог, на твою землю придет враг, надо брать в руки меч и защищать ее до последней капли крови». Он говорил буднично, совершенно без пафоса. Пение закончилось, делегация уехала, милиционер тоже исчез, а я один бродил по территории монастыря и думал о словах, которые до сих пор сохранил в памяти.

А еще некоторое время спустя я опять оказался в Тбилиси и навестил своих старинных друзей. Не обошлось без застолья: домой я возвращался поздно, транспорт уже не ходил. После острых грузинских блюд ужасно хотелось пить. Я обнаружил автоматы с газированной водой, но у меня не оказалось мелочи. И опять рядом возник милиционер.

«Откуда, сынок?» – спросил он у меня. Я ответил. «Пить хочу, – добавил я, – у вас такая острая еда, а у меня нет мелочи».

Он снял фуражку, достал носовой платок, вытер распаренное лицо, затем достал из фуражки пружинку, которая сохраняет ее форму, распрямил и засунул в щель автомата. Вода забурлила в подставленный мной стакан. «Пей, сынок, – сказал он, – сколько хочешь, пей…».

Владимир ПЕСТЕРЕВ

 

Перейти к содержанию номера