Стяжание (Константин Маковский. Скупой рыцарь)

Про русский национальный менталитет написана масса статей, сказано много умных слов. Но сейчас мы на грани гибели. И спастись мы можем только став самими собой. И потому глубинная суть русского менталитета должна быть наконец-то выяснена просто и ясно. Настоящая статья – попытка это сформулировать.

I.

Есть две различные жизненные установки, так сказать, два модуса социального бытия.

Первый: личность, её свобода и независимость ставятся на первое место; общество – лишь некая среда обитания, должная обеспечивать личности максимальную свободу.

Второй: личность, индивид чувствует себя частью, клеточкой общественного организма; обществу как целому даётся приоритет перед составляющими его индивидами.

Собственно, этими модусами всё разнообразие и исчерпывается. Хотя можно мыслить множество промежуточных, смешанных форм, но как «идеальные типы» Вебера социальных жизненных установок только две. И потому перед русским человеком встаёт проблема выбора, а не придумывания чего-то третьего.

II.

А теперь попробуем разобраться в сути этих установок.

Первая, личностная, установка – это кредо индивидуалистичного сознания. А индивидуализм, как известно, легко переходит в эгоизм, в желание как можно больше получать, приобретать. Для такой личности стяжание начинает играть роль смысла жизни – сначала стяжание материальных благ, а потом – власти. Поэтому общество, исповедующее личностную установку, неизбежно приходит к обществу-рынку, на поле которого совершается развитие всех людских эгоизмов.

Вторая, общественная, установка свойственна коллективистскому сознанию. Нельзя сказать, что у коллективистов нет личности. Скорее наоборот, это личности, но в более высоком смысле – личности, которые сознательно, по любви к другим жертвуют своими хотениями. Коллективистами прежде всего движет идея служения – Богу, людям, обществу, стране, нации, общине. И именно в этом они находят свою самореализацию.

Нас прежде всего будет интересовать моральная сторона обеих модусов поведения. А точнее – их нравственная оценка со стороны христианства. Зачастую богословы любят говорить о том, что нет ничего важнее человеческой личности, что она является микрокосмом, как бы вмещает в себя весь мир, что ради спасения каждой личности Сам Господь пришёл на землю и отдал Свою жизнь. И всё это верно. Но нисколько не доказывает, что индивидуалистическая установка – христианская. Ибо мы, христиане, должны следовать Христу. А Христос как раз пожертвовал Собой – в полном соответствии с установкой на служение. Индивидуалистическая же установка, наоборот, является следствием падшести человеческой, его отхода от Бога. Но Христос призывает нас преодолеть эту падшесть. И не только призывает, но и даёт для этого средство – Церковь.

«Но индивидуалистская установка даёт такую прекрасную вещь, как свободу!» – восклицают её апологеты. Но в том-то и дело, что Господь даёт человеку свободу для того, чтобы он использовал её для служения Богу и ближнему. Человек как бы должен как бы конвертировать данную ему свободу в служение. Но падший человек упорно желает ресурс свободы использовать для себя любимого. И естественно, чем больше свободы, тем больше её можно конвертировать в свои удовольствия. Ясно, что в этом случае большая свобода вредна.

«Но разве не сказал апостол Павел: «К свободе призваны вы, братия» (Гал., 5:13)»? – возражают нам. Но что подразумевает апостол Павел под свободой? Свободу от греха. А вовсе не свободу поступать как хочешь. Наоборот, Павел считал, что человек должен реализовать данную ему Богом свободу, отдать её на служение ближним. Вот его замечательное высказывание: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1 Кор., 9:19–23). Пожертвовать своей свободой ради ближнего, послужить ему – вот о чём говорит апостол Павел, вот каков подлинный путь следования за Христом!

Однако, несмотря ни на какие доводы, индивидуалистическая установка оказывается столь желанной, что даже в христианской литературе стали появляться работы, оправдывающие её (пусть пока несмело). Самому индивидуализму придают благородную цель – максимально полное развитие личности. Однако такая цель – не христианская. Цель жизни христианина другая – служение Богу. И если она действительно соблюдается, то Господь по своей великой милости жалует своим людям благодать, дающую в том числе и гармоническое развитие личности. Самочинное же стяжание «гармонии» – путь опасный, чреватый уклонением в тёмную духовность.

Таким образом, несомненно, что путь служения и путь либерал-стяжания – нравственные антиподы. Первый – спасителен, а второй – гибелен.

III.

Люди на разные лады всё время исполняют два лейтмотива – стяжание и служение. Они предстают как две категории бытия, как два полюса социальной жизни. Впрочем, они могут, и даже очень часто, сосуществовать и в одном индивиде. «Широк человек. Я бы сузил», – сказал Достоевский. И в полной мере проблема выбора одной из альтернатив относится к русскому народу.

Кто мы? Европейцы или азиаты? Ни те и ни другие: мы – особая русская цивилизация, которую Господь призывает реализовать не только храмовое христианство, но и христианство в масштабах социума. И для этого Он поставил наш народ в столь тяжёлые природные и геополитические условия, чтобы в нас в максимальной степени проявилась идея служения. И в самом деле, по формулировке нашего замечательного историка Л.В. Милова, русский социум – общество «с минимальным объёмом совокупного прибавочного продукта». И поэтому рыночная экономика у нас не прививалась – рынок растёт из торговли «прибавочным продуктом», излишками, а у нас их не было. Да и враги окружали нас со всех сторон. И для того чтобы выжить, русский человек шёл служить – Государю и Отечеству. Ибо хорошо понимал, что без России будет конец и ему, и его семье. И одновременно устраивал не рыночную, а «раздаточную» экономику – экономику служения.

Однако Господь не оставил наш народ без искушения – мы слишком близко расположены к Европе и всё время огладываемся на неё. А на Западе господствует идея стяжания. И, соответственно, – свободы предпринимательства. Там идея служения если и уважалась когда-то в Средневековье, то ныне давно сдана в архив и покоится только в музеях. Запад – другая цивилизация, хоть и мозговитая, но насквозь индивидуалистичная, злобная, безжалостная. Западники если и объединяются, то в волчью стаю. Стяжательство там – модус вивенди, образ существования. За счёт грабежа (ныне замаскированно-цивилизованного) они не только выживают, но и господствуют, эксплуатируя другие нации. И иначе просто не могут.

В нас же, по законам падшести человеческой, тоже всё время возникает желание устроиться как на Западе, завести демократию и рынок. Вот и получается, что мы – хоть и особая цивилизация, но здорово испорченная Европой. И никак мы не можем себе уяснить, что, когда мы живём в модусе служения, мы двигаемся вперёд, выигрываем. Когда же, соблазнившись западным образом жизни, начинаем заниматься либерал-стяжанием, то проигрываем, терпим поражение. И подвергаемся Божиему наказанию.

IV.

Чтобы это стало ясным, давайте пройдёмся по нашей истории.

Во времена Киевской Руси народ наш активно занимался торговлей. И мамона, увы, стал постепенно затмевать Христа. Даже поверхностного взгляда на «Правду Ярослава» (свод законов XI века) достаточно, чтобы увидеть негожее – там любое преступление, даже убийство, измеряется деньгами. Так что, имея рубли, можно всегда откупиться. И что же? А то, что народ перестал быть единым, разбрёлся по своим углам – княжествам, и татары по частям разбили русские дружины и обложили нас тяжёлой данью.

Служение

Но, слава Богу, мы одумались и стали руководствоваться идеей служения Богу, Руси и её великому князю. Причём не только в ратном смысле, но и в экономическом: Великий князь, а затем царь раздавал земли под службу, на чём и держалась наша экономика. В результате мы освободились от татарского ига, образовали огромное единое государство от Балтийского моря до Тихого океана, стали грозой Европы. Правда, и тогда мы много раз пытались собезьянничать «прогрессивному» Западу. Но такие устремления поддержал не народ, а элита, вследствие чего образовалась двойная культура – самобытная народная и подражательная дворянская.

Такое раздвоение вечно продолжаться не могло, и в 1861 году мы решили всецело повернуть в западную колею, начав быстрыми темпами строить капитализм. Тут, казалось бы, налицо очевидные успехи: рост промышленности, создание современных армии и флота. Но опять в ментальность русского человека, причём уже практически каждого, властно влез рубль. Вспомним хотя бы Достоевского: все его романы (после каторги) пропитаны деньгами, причём не трудовыми, а какими-то фантомно-спекулятивными – они вдруг, неизвестно откуда, огромными суммами появляются, корёжат судьбы людей и куда-то исчезают. Да и сам Фёдор Михайлович был долгое время погружён в денежную кутерьму – кредиторы, векселя, поиски сумм, чтобы хоть как-то расплатиться. В результате капитализации Россия оказалась опутана займами, чуть ли не третью промышленности владели иностранцы, а финансовый сектор, от которого зависело уже всё наше хозяйство, контролировался ими почти полностью. А долги Западу – это кабальная зависимость от него. И кончилось это всё плохо – Россия была вынуждена вступить в мировую войну на стороне Антанты. Что и привело к катастрофам 1917 года – февральской и октябрьской.

Но огромными жертвами мы сумели снова выйти на путь служения – уже в СССР. Снова народ стал служить Отечеству, снова была выстроена раздаточная экономика, где каждый должен был служить и за службу получал вознаграждение, дифференцированное по количеству и качеству этого служения. И что же? Мы создали великую Державу, вторую в мире, победили в страшной, тяжелейшей войне с гитлеризмом. Причём победили прежде всего благодаря народному единению. Мы первыми полетели в космос, создали лучшую в мире науку, систему образования, построили уникальный социум, где справедливость сочеталась с социальной защищённостью.

И снова падшесть пересилила. Народ (и верхи, и низы) решил, что мало получает – будем жить как на Западе и тогда завалимся деньгами и барахлом. И поверили предателям, которые сломали СССР, всё разворовали, затащили в вытягивающую из нас все соки глобальную рыночную экономику. Всё это происходило на наших глазах и потому не требует пояснений. И вот теперь мы летим в пропасть. Сколько ещё будем лететь – неизвестно. Но когда-нибудь ударимся о землю, и катастрофа эта будет страшнее всех, пережитых Россией.

V.

Уроки очевидны: главное – не изменять «русской идее», не изменять тому высшему замыслу, с которым Спаситель создал русский народ. Всё дело в том, сумеем ли мы стать самими собой, сумеем ли мы отбросить стяжание и снова подчиниться святой идее служения. Служить Богу, Отечеству, народу, своему предприятию, своей семье – вот в чём наше спасение как нации.

Наши националисты-теоретики отмечают у русских наличие многих замечательных качеств: смирения перед судьбой, терпения, стремления к справедливости, доброты, толерантности к чужому образу жизни, сметливости, деловитости, удали, отсутствия агрессивности, стремления к высшему, богобоязненности и проч. Да, всё это так. Но следует заметить, что Господь дал все эти черты ради того, чтобы мы достойным образом реализовали идею служения. Но если возобладает установка на стяжание, эти хорошие черты остаются втуне – как только мы изменяем идее служения, мы становимся отвратительными эгоистами-стяжателями без стыда и совести, просто смердяковыми.

Тут важен следующий вопрос. Да, нам заповедано служение, но насколько прочно вкоренена идея служения в наш русский менталитет? Является ли она неотъемлемым глубинным свойством русского народа, или это нравственная заповедь, которую народ может отбросить? Думается, что последнее ближе к истине. Наш национальный менталитет – не навсегда; он под воздействием информационной пропаганды может измениться. А как же иначе – ведь человек, и русский в том числе, – существо падшее, подверженное воздействию тёмных сил. И эти силы упорно делают из нас европейцев. Только пока новые русские получаются плохими, уродливыми европейцами, которые всё никак не могут заглотать западные ценности. Пока... Боюсь, сменится ещё одно поколение, и уже «совсем новые русские» начисто забудут о том, чему поклонялись наши предки. Поэтому времени мало – мы должны во что бы то ни стало изменить ситуацию уже сейчас. По крайней мере начать эти изменения.

Сможем ли? Ох, в какую глубокую яму мы свалились! Как крепко держит нас Запад за горло! Настолько крепко, что мы даже не можем понять, кем является президент – западником, уничтожающим медленно, но верно Россию, или патриотом, который делает, что возможно, но зажат настолько, что на одно его дело к спасению приходится 10 дел к погибели? Вот и сейчас мы вступаем в ВТО – очевидную мышеловку, из которой уже обратно выхода не будет. Это что – вынужденное под дулом пистолета решение или добровольное и давно чаемое? Кошмар в том, что завеса настолько непроницаемая, что народ находится в полном недоумении. И потому одни идут на Болотную (там не только либерал-предатели, но и много хороших, искренних людей) против Путина, а другие за него проголосовали и ждут, когда он освободит их от удавки.

Вот как нас заморочили. Всё внушают, что дела наши настолько неважнецкие, что вылезти из ямы уже не сможем. Но это верно, если смотреть по человеческому рассуждению. Ну а если по-Божьему – то кто знает! И потому остаётся делать на своём месте то, что можем, уповая на милость Божию.

И ещё – горячо молиться за Россию.

Н.В. Сомин, к. физ.-мат. н.

Перейти к содержанию номера