Девичье поле встретило нас сухощавым шафранным листопадом, сентябрьское солнце то исчезало, то возникало украдкой. Мы шли по усыпанной сухими листьями аллее, за крепостной стеной возвышалась колокольня, сияли купола Смоленского и Успенского соборов. Остались позади Чеботарная, Швальная, Иосафовская башни, дойдя до Никольской башни, мы повернули налево, Царицына башня последней указала нам дорогу к воротам обители.

В арке надвратной Преображенской церкви я увидел, как от неожиданности вздрогнули две монахини, они были напуганы громкоговорящей разноязычной толпой иностранных туристов. Не составляет труда определить французов и итальянцев, а вот немцев и австрийцев, испанцев и португальцев нередко можно перепутать.

Я задумался, какой неистовый испуг посетил двести лет назад сестёр обители, когда под исступленный рёв труб и оглушающую барабанную дробь через монастырские ворота победоносно промаршировали две тысячи французских солдат из 1-ого корпуса герцога Ауэрштедтского маршала Франции Даву.

Запланированная экскурсия восьмиклассников в монастырские пределы началась с истории о находившемся здесь штабе одного из самых известных выпускников военного училища в Бриенне. Военное подразделение Даву, было самым дисциплинированным и обученным в «Великой армии». Основу корпуса бургундского военачальника, сформированного в Гамбурге, составляли бывалые вояки, а новобранцы были перемешаны с ветеранами, и не было ни одного унтер-офицера, не имевшего опыта боевых действий. Существовал строжайший отбор по национальной принадлежности и первенство корпуса среди других воинских частей «Великой армии», за исключением императорской гвардии, было неоспоримым. Все солдаты корпуса «Железного маршала» были прекрасно вооружены, одеты, обуты, имели амуниционный и съестной припас на продолжительное время. Именно 1-ая дивизия генерала Морана из корпуса Даву была удостоена чести открыть Русскую компанию, и первой переправиться через Неман.

Напрашивалась аналогия с войсками СС Адольфа Гитлера. Припомнился и маршрут «легиона французских добровольцев», проследовавших через Смоленск и воевавших на Бородинском поле, да и с 33-ей гренадёрской дивизией СС «Шарлемань», оборонявшей Берлин до последнего патрона.

Мы прошли к Успенскому собору. Целью нашего визита был урок истории, посвящённый двухсотлетию Бородинского сражения, он состоялся возле надгробия генерала от инфантерии героя Бородинского сражения Василия Ивановича Тимофеева.

В день высвобождения русского духа на Бородинском поле 2-ым батальоном лейб-гвардии Литовского полка командовал подполковник Тимофеев. Его батальону, выстроенному в каре, противостояла тяжёлая кавалерия дивизионного генерала Нансути, перед атакой высокорослых латников лейб-гвардии Литовский полк был открыт для неприятельских батарей и под рьяный свист летящих ядер не выказал никакого беспокойства. Хладнокровные гвардейцы гибли, ряды невозмутимо смыкались. Как только стихла ретивая пальба, со стороны Семёновского оврага показалась медная сияющая рыцарская лавина. Кирасиры корпуса жирондинца Нансути с шага перешли на рысь, приблизились к солдатам Литовского полка и ринулись в карьер. Конское ржание и дьявольский топот, молниеносное сверкание палашей и устрашающие вскрики. Тимофеев скомандовал «в ружьё» и приказал не стрелять, опытный офицер был уверен, что лошади не пойдут на блестящие штыки. Карэ было окружено. Лошадей, сумевших под напором верховых приблизиться к гвардейским войнам, кололи в морду. «Железные всадники» Наполеона в замешательстве пытались перестроиться. Тимофеев прокричал: «Ура!» Красногрудый батальон бросился в штыки и обратил в отчаянное бегство конную колонну. Растерянные конники, гонимые русскими ратниками, своим обескураженным уходом были подобны тевтонским крестоносцам на Ладожском озере. Поражение панцирников Нансути в верховье Семёновского ручья не остановило Наполеона, пришла очередь пехотинцев напористого Фриана. Два резервных взвода капитана Арцыбашева были поставлены в одну линию, в две шеренги, а не в три как полагалось, в момент приближения французских колонн, нападавшие видели только кивера и блеск штыков оборонявшихся, обманутые таким образом французы останавливались и открывали огонь. Обескровленный лейб-гвардии Литовский полк удерживал Семёновскую высоту. Сплочённой нерушимой цепью медленно подступали пехотные полки французов, ведомые в бой дивизионным генералом Фрианом. Солдаты битого пикардийца превосходившие по численности русских в шесть раз вытеснили гвардейцев с пропитанной кровью высоты. Господство их было недолгим! При поддержке остатков 2-ой и 27-ой дивизий, лейб-гвардии Литовский полк выбил смельчаков Фриана с Семёновского возвышения. Перед последней атакой раненный командир гвардейцев Удом передал командование единственному штаб-офицеру, оставшемуся в строю, полковнику Шварцу. Во время штурма Семёновской возвышенности получивший два смертельных ранения Шварц не покинул поля боя, оставшись на покорённой высоте. Так состоялись огненные крестины лейб-гвардии Литовского полка. Какое восхищение вызвали они у Кутузова, Коновницына, Дохтурова...

Александр Орлов

Продолжение следует

Изображения:

1. Надгробие на могиле Василия Ивановича Тимофеева (1783—1850) на территории Новодевичьего монастыря (Яндекс-фото)

2. Атака лейб-гвардии Литовского полка из 5-го пехотного корпуса. Самокиш