переправа



«ОГОНЬКА» НЕ НАЙДЁТСЯ? К вопросу об авторстве любимой фронтовой песни



Опубликовано: 11-12-2014, 11:25
Поделится материалом

Культура


«ОГОНЬКА» НЕ НАЙДЁТСЯ? К вопросу об авторстве любимой фронтовой песни

Памятник шинели в Арамиле

 

Песни военных лет уже не поются, как прежде, всенародно и повсеместно, а извлекаются на свет от случая к случаю, и с каждым годом уходят всё дальше и глубже в историю. Но некоторые из них не забыты окончательно. Так, многие помнят и любят песню «Огонёк», написанную, как утверждало ещё советское музыковедение, неизвестно кем на слова поэта Михаила Исаковского. Свято место пусто не бывает: широкая популярность «Огонька» подталкивала многих к сомнительной авантюре – объявить о собственной причастности к сочинению музыки. И хотя специально созданная после войны комиссия при Союзе композиторов СССР пришла к заключению, что мелодия, скорее всего, заимствована у польского танго «Стелла», однако проблема этим не исчерпалась – и до сих пор в Интернете можно легко обнаружить ноты «Огонька» под фамилией В. Никитенко, музыканта-любителя, а в годы Великой Отечественной – моряка с Балтфлота. Почему он так часто фигурирует в соавторах песни, не совсем понятно: любому, кто пожелал бы ознакомиться с десятым сборником «Песни Краснознамённой Балтики», где впервые были опубликованы никитенковские ноты, сразу стало бы очевидно, что к канонической версии они не имеют никакого отношения (на что обратил внимание дирижёр из Японии Акитоси Накасима, о чём известил меня письменно через общую знакомую), это совершенно другая мелодия.

 

Почему же, возникает закономерный вопрос, авторство краснофлотца периодически «всплывало» даже после вроде бы окончательного вердикта комиссии Союза композиторов? Стало быть, танго не всех убедило? А самое главное – отчего, при обилии претендентов, истинный автор музыки всё-таки не был найден? Не погиб ли он, допустим, на фронте? А если не погиб, то не заставили ли его какие-то веские причины не объявляться и не заявлять своих претензий?

 

Чтобы ответить на последний вопрос, стоит обратиться к истории моей семьи. Отец мой, Игорь Александрович Лаврентьев, родился в Москве в 1921 году. Несколько лет он прожил в родителями в Германии, где мой дед работал в советском торгпредстве, а в начале тридцатых вся семья вернулась на родину. Дед, Александр Павлович, был главным инженером завода «Динамо»; осенью 1937 года его арестовали по обвинению в шпионаже и вскоре расстреляли. Его жену, мою бабушку, бросили в тюремный лагерь. Отец юношей остался в Москве один – доучивался в школе, перебивался случайными заработками в массовке Мосфильма. Незадолго до войны он поступил сразу на два факультета – дирижерский и композиторский – музыкального училища имени Гнесиных. Из училища и отправился добровольцем на фронт в сентябре сорок первого. Был тяжело ранен в ходе декабрьского контрнаступления под Москвой, после излечения направлен стрелком-радистом в штурмовую авиацию. Контузия положила конец непосредственному участию в боевых действиях, но в Четвёртой воздушной армии генерал-майора К. Вершинина ему нашли другое применение – назначили дирижёром армейского ансамбля. Однако прежде, насколько я помню его рассказ, ему случайно попался на глаза листок из фронтовой газеты с чьими-то стихами (заглавие было оторвано, так как листок, пардон, лежал в нужнике), его чрезвычайно заинтересовавшими. На слова неизвестного автора он и написал вскоре песню, названную им по первой строке стихотворения: «На позиции девушка…».

 

Здесь будет кстати обратиться к письменному свидетельству отца. «Летом 1943 года в наш 162-й истребительный полк приехал армейский эстрадный ансамбль, и я передал клавир этой песни её первому исполнителю Ш. Ханбекяну. Встретившись вновь летом 1945 года в Северной группе войск с эстрадным ансамблем 4-й Воздушной армии, в котором я в то время служил дирижёром, Ш. Ханбекян и прежний руководитель ансамбля предлагали мне с помощью их свидетельства доказать авторство».

 

Отец отказался. И причины были по тому времени весьма веские. Дело в том, что на фронт он ушел не совсем по доброй воле, а опасаясь грозившего ему действительно или мнимо ареста. Вправе ли был «член семьи изменников родины» (ЧСИР), как тогда величался отца в официальных бумагах, допустить смертельно опасную неосторожность, заявив во всеуслышанье о своей персоне? Не изменило его отношения и посмертная реабилитация родителей в 1956 году. А дальше, полагаю, просто «нашла коса на камень»: как-то не серьёзно было известному столичному дирижёру, работавшему на Радио с Людмилой Зыкиной и Ольгой Воронец, декану вечернего отделения Института культуры втягиваться в дрязги и тяжбы. Но за судьбой «Огонька» отец, как оказалось, пристально следил: стоило середине 1980-х вновь всплыть фамилии Никитенко в передаче «Для вас, ветераны», как в Гостелерадио полетело письмо (отрывок из него я и процитировал выше). Что характерно, отец, излагая историю создания песни, не настаивал на признании своего авторства. Польское танго, между прочим, тоже не вспоминал. Говорил незадолго до своей смерти, что музыка претерпела некоторые изменения. Какие? Это легко узнает тот, кто обратится ко мне за сохранившимся автографом нотописи – фотокопию я вышлю каждому адресовавшемуся на e-mail videniaz@gmail.com или на мою страничку в фейсбуке – её легко найти, человек я публичный.

 

И, наконец, последнее. Подлинное авторство песни представляет для меня, как, надеюсь, и для других не праздно любопытствующих людей, не скандально-коммерческий, а лишь чисто музыковедческий, историко-культурный интерес. Всё-таки это памятник эпохи, и, как выясняется, не только её беспримерного героизма. Так давайте же во всём разберёмся без шума и пафоса, которых, между прочим, нет и в самом «Огоньке».

 

Максим Лаврентьев

 

Метки к статье: Лаврентьев
Автор материала: пользователь Переправа

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии к посту: "«ОГОНЬКА» НЕ НАЙДЁТСЯ? К вопросу об авторстве любимой фронтовой песни"
Имя:*
E-Mail:*